…Она хохочет надо мной, откинувшись в седле, шляпа скользит по тугим волосам, она подхватывает ее на лету, когда, кувыркнувшись и зачерпнув воздух, шляпа падает вниз, тяжелая и безнадежная…
18. Поднятие Гулливера
В городе между тем готовились к праздничной церемонии – поднятию Гулливера. Его очистили от ржавчины, надраили. Он лежал, новенький и блестящий, как юбилейный рубль, в переплетении тросов и канатов. И вот наступил долгожданный день…
С утра в городе звучала музыка.
Я шел по вымытым улочкам, мимо украшенных гирляндами домов, вверх, к холму Гулливера.
– Вась…
Я оглянулся.
Мария-Луиза, без ордена, совсем как раньше, стояла и смотрела на меня.
– Вась… Прости меня, дуру…
Все внутри у меня перевернулось. Мне захотелось обнять ее, такую родную, почти как маму…
– Да ладно тебе, – сказал я.
– Я от них ушла, Вась… Они такие дураки…
– Да ладно…
– Нет. Так нельзя. Уедем? А? Вась?
– Уедем…
Мимо нас бежали люди. Все торопились поближе к холму. Туда, где должна была состояться церемония…
– Не пойдем туда. Давай отсюда, Вась…
Мы встали рядом с будочкой газировщицы.
Подъехал на лошади мушкетер, достал из кармана яблоко, разрезал кинжалом на дольки и стал тупо жевать. Остановился парень. Закурил трубку, помахал, разгоняя дым, и тоже уставился на холм.
Честно говоря, я больше смотрел на Марию-Луизу, а не на холм… Поэтому, когда раздался восторженный крик, я лишь мельком увидел, что Гулливер стал подниматься. Ноги его еще были на земле, а голова поднималась все выше. А я смотрел, смотрел. Снова все закричали… Гулливер твердо стоял на ногах… Неужели город действительно стал городом Удачников…
И вдруг… Лопнул бетон постамента, вздыбились камни… Гулливер стал медленно проседать…
Сначала в землю ушли ботинки… затем – чулки… Вот он вошел в холм уже по колено…
Вопль ужаса пронесся над толпой. Огромная тысячетонная скульптура уходила в землю. Легко и свободно. Лукаво улыбаясь многотысячным зрителям. И не было никаких сомнений: еще несколько секунд, и земля навсегда скроет своего героя.
Но тут что-то произошло. Гулливер на мгновение застыл. Затем раздался грохот – Гулливер даже чуть подпрыгнул вверх, и вот из холма, из того места, куда уходили его ноги, вздыбился поток воды. Поток доходил Гулливеру до пояса и низвергался вниз, в пене и реве, все сметая на своем пути – фонари, газетные киоски, машины.
И вот он устремился на город.
Я так и не знаю, что произошло. Возможно, Гулливер своей тяжестью продавил водяной пласт и вода из водохранилища, расположенного выше, по закону сообщающихся сосудов хлынула вниз, на город…
Поток катил на нас, желтый, в лиловой пене.
Как сейчас помню лошадь и телегу, кувыркающихся на гребне волны. Оглобли треснули, но звука не было слышно, в какой-то момент лошадь оседлала телегу, потом телега перевернулась, крутились колеса, но вот и они скрылись, а на их месте выпрыгнул из воды хомут…
Мария-Луиза метнулась к мушкетеру. Он тупо смотрел на происходящее и жевал яблоко.
– Надо открыть шлюз!
Я понял, что она имеет в виду. Если открыть шлюз и спустить воду, уровень понизится, и можно избежать катастрофы.
Это понял я. Но мушкетер продолжал жевать яблоко.
Мария-Луиза дернула его за сапог, он слетел с коня. Она вскочила в седло. И вот уже понеслась в сторону шлюза…
Больше я ее никогда не видел…
Через некоторое время нас всех накрыла волна… Всех… И тех, кто бежал… и тех, кто молча ожидал ее приближения.
19. Возвращение
…Когда я открыл глаза и вдохнул полной грудью – кругом было море. Я лежал на железнодорожной насыпи, отчаянно пахли шпалы…
На фоне неба в разные стороны торчали усы начальника станции. Увидев, что пришел в себя, он подмигнул:
– В вагон! Быстро!
В нескольких метрах от нас стояла электричка.
Она давала тревожные гудки…
Я взглянул на город. Крыши домов, башни – все усеяно людьми… По воде плыли лодки, самодельные плоты… собаки…
– Где Мария-Луиза?!
– В вагон! Я кому сказал, в вагон?! В вагон! В вагон! В вагон, я сказал! Я сказал, в вагон!
– Нет!
– В вагон!!
Он свистнул в свисток.
Появились грузчики-негры.
Они схватили меня, скрутили и, несмотря на отчаянное сопротивление, потащили к электричке.
Размахнулись и бросили, как мешок, в открытую дверь.
Подо мной застучали колеса, электричка тронулась…
Когда я подбежал к окну, по воде плясали солнечные блики. Не видно было ни города, ни крыш – одно огромное бесконечное море…