Стало темно, поезд вошел в туннель. Зажглись лампочки… Потом они погасли. Снова забрезжил свет… ярче… ярче… Мы выскочили из туннеля.
20. «Это подло, а потому неправильно»
Когда я вернулся домой, был уже поздний вечер.
– Где тебя носило? – спросил отец. – Нет чтоб попросить у отца и матери извинения, он еще нервы мотает. Мало без него забот…
– Садись ужинать, – сказала мать. – Бери колбасу, картошку…
Она повернулась к отцу.
– Хватит.
– Хватит так хватит, – сказал отец. – Тебе с ним мучиться.
В сахарнице лежали белые рафинадные кубики. Очевидно, соль из нее высыпали за время моего отсутствия.
Отец поймал мой взгляд, отвернулся и сказал:
– Вырастет, как дядя… коммивояжер!
И засмеялся собственной шутке, смысл которой я понял много лет позднее.
Он смеялся, а я в ту минуту поклялся: «Нет. Никогда я не стану коммивояжером. Лучше умереть. Погибну, но не буду. Никогда не буду коммивояжером…»
Я заплакал.
– Что это с ним? – перестал смеяться отец.
Я продолжал плакать.
– Что это с ним? – переспросил отец.
«Не буду коммивояжером. Нет… Умру, но не буду… Никогда… Это подло, а потому неправильно…»
21. Вот и все
Не знаю, зачем я сочинил эту историю. Ведь не было ничего. Ни города, ни холма Гулливера. Был только диван под обойным пятном, где так хорошо мечталось в детстве…
Я спускаюсь вниз, по Старосадскому переулку, где зимой буксовали «студебеккеры», выли от злости, но так и не могли взять крутизну московских подъемов, где после салютов валялись цветные пятачки от гильз, где носились мы на деревянных самокатах и «стукали» в нарисованные на стене футбольные ворота…
Здесь мало что изменилось со времен моего детства, вот только церквушки не прячутся за заборами, а сияют золотыми крестами. Да возвышаются над старенькими домиками огромные бетонные билдинги.
Мой дом заколочен. Окна без рам, вывороченные внутренности – капитальный ремонт.
Я иду к площади Ногина…
Навстречу мне бежит девчонка в модной шляпке.
Она стреляет из-под полей шляпы зелеными глазами…
И я вспоминаю все… И дачный перрон с прогнившими досками, и смешного человечка в мотоциклетном седле, и город, и холм Гулливера…
И еще раз понимаю, что все это было! Было! А тот, кто не верит, может сам в этом убедиться. Для этого надо отправиться на вокзал, купить билет и поехать первым попавшимся поездом до станции «Неудачники».
…Она хохочет надо мной, откинувшись в седле, шляпа скользит по тугим волосам, она подхватывает ее на лету, когда, кувыркнувшись и зачерпнув воздух, шляпа падает вниз, тяжелая и безнадежная…