– Здравствуй, брат… С прибытием тебя… В Неудачники. Единственный, неповторимый, самый лучший город на свете!
Он смахнул набежавшую слезу, прыгнул на заводилку своего мотоцикла.
– Садись. Подвезу.
Я сел в коляску, и мы помчались по платформе, объезжая дыры и прогнившие доски.
Прямо по ступенькам съехали вниз, понеслись по тропинке…
Впереди шлагбаум. Мотоциклист пригнул мне голову.
Мелькали картофельные огороды, пальмы, подсолнухи, кипарисы, кактусы…
Дорога петлями спускалась вниз. Пошли двухэтажные строения, появились люди…
Я всматривался в их лица, такие милые и родные.
Вот они, жители города, такие же, как я, простые неудачники. Как хорошо оказаться среди своих!
Мы проехали мимо дома с висящим над входом огромным сапогом. Рядом с ним магазин «Концентраты»…
Дорогу переходил рыцарь, на его копье болталась сетка с молочными пакетами.
Пакеты протекали к радости кошки, бегущей за рыцарем по пятам…
Навстречу поднималась карета. На запятках стоял лакей. Он приветливо помахал нам рукой.
Мостовая пошла вниз, скорость возросла.
– Тормоза шалят! – крикнул водитель. – Ничего. Скоро подъём.
Но подъема все не было.
– Подождем, пока кончится горючее, – улыбнулся мотоциклист.
Скорость продолжала расти, Несмотря на отчаянные переключения рычагов и нажатия на тормоз.
Водитель попытался тормозить ногами, но только потерял ботинки.
Мы чуть не врезались в автобус, еле проскочили перед телегой с сеном.
Свистел ветер, из глаз текли слезы.
Как из-под земли вырос фонарный столб.
Удар пришелся на угол коляски.
Переломилось крепление, коляска закрутилась на месте, высекая из булыжника снопы искр, дернулась, еще крутанулась и наконец уткнулась в придорожные лопухи.
Мотоциклист посылал мне издалека воздушные поцелуи. Я не сердился на него: чего не бывает?
Ведь это – наш город. Город Неудачников!
5. Мария-Луиза
Я вылез из коляски. Подождал, пока перестанет кружиться перед глазами. Пели птички, пахло цветами и морем. Оно лежало внизу, как блюдо сгущенного молока. Кипарисы на берегу были узором по краям блюда.
Два негра вносили в дом рояль. Рояль не проходил…
Из окна второго этажа выглядывал хозяин рояля. Он улыбался, хотя, наверно, понимал, что роялю крышка! Тем более что крышка рояля лежала отдельно от всего остального.
Грузчики решили преодолеть препятствие с ходу.
Они разбежались.
Первый влетел в подъезд, раздался грохот – это бок рояля врезался в дверную раму.
Хозяин рояля тихо осел за подоконником.
Послышался хохот. Я и не заметил, как собрались зрители. Все смеялись.
Из подъезда вышли перепачканные негры. Они тоже смеялись. Один из них вдруг взглянул на меня:
– А ты чего не смеешься?
– Я?
– Может, тебе не смешно? – спросил другой негр. – Скажи, парень, не стесняйся. Может, ты не такой, как все? Может, что-то про себя, а?
Я испугался.
– Что вы! – сказал я, – Мне очень смешно… Очень.
– Не нравится мне этот малый, – сказал первый негр, с белой щетиной по сиреневым щекам. – Ему явно невесело. Он там чего-то себе… Вроде, как бы… А на самом деле… А?
– Ты прав, Риччи… Не смешно ему. Нет, не смешно. Не нравится ему в нашем городе!
Он поудобнее перехватил ножку рояля и направился в мою сторону. Теперь он держал ножку, как биту лапты, а роль мячика, видимо, отводилась мне.
Первый негр, с седой щетиной, наматывал на локоть струны. Или чтобы вязать меня, или своего товарища, если тот чересчур увлечется «игрой»…
Я попятился.
Негр шел на меня, поигрывая ножкой, сверкая веселыми зубами.
– Тебе не смешно?… Нет! Не смешно… Я это сразу заметил…
Он подтолкнул меня животом…
Оба захохотали.
– Прочь! – раздалось за моей спиной.
Сзади стоял паренек в ковбойской шляпе. В руке у него поблескивал кольт.
Нападавшие попятились.
Паренек выстрелил в воздух.
Грузчики бросились бежать. С небритого соскочила шляпа, он раздавил ее тяжелым ботинком, превратив в соломенную лепешку. Первый отбросил ножку рояля: так бежать было легче.
Паренек обернулся:
– За мной! Быстро!
Некоторое время мы шли молча.
– Как тебя звать? – спросил паренек.
– Вася.
– А меня Мария-Луиза. Мария – в честь мамы, а Луиза – в честь папы. Папину маму звали Луиза.
– Как?!
– Да. Я девчонка. Девчонка. Быть девчонкой… Всю жизнь… Застрелиться можно.