– не доверяют…
Он поставил перед нами тарелки с едой и снова оглянулся на компанию:
– Празднуют непоступление. То ли в школу, то ли в академию…
– М-да, сударь, – сказал старик, заметив мое удивление, – у нас так заведено: любую неудачу праздновать.
Официант засмеялся:
– Вот именно…
Он снял с подноса керамическую посудину.
– Пять двадцать. Деньги вперед.
Старик расплатился, разлил половником суп.
Запах не предвещал ничего хорошего.
– Не ешьте, – сказал старик, – это я так взял, для маскировки…
– Не нравится?! – спросил трактирщик.
Мы не заметили, как он подошел.
– Не вкусно? Да?.. А?.. Не вкусно?.. А-ха-ха!! Ну, повар… ха-ха! Ах-ха-ха!.. Что ему ни дай… хаха! Ах-ха-ха!
У старика затряслись руки. Я видел: он с трудом сдерживает себя. Но раздался топот сапог.
По лестнице спускались военные. Сначала ноги, затем бриджи… А вот и все остальное… Это были полицейские. Во главе шел долговязый сержант.
Они сели за соседний столик. Вынули фляжки.
Достали из карманов хлеб, лук, помидоры…
– За неудачу! – сказал один из полицейских.
– Что?! – рассердился сержант. – Что ты сказал, Отто?!
– А что я сказал?..
– За эту неудачу с нас головы полетят!
– А я что? – оправдывался Отто. – Я так…
– Так растак! – не успокаивался сержант.
Они выпили, брызнули помидорным соком.
– Эх, Отто, Отто! – выговаривал сержант. – И голова у тебя хорошая – фуражка отлично сидит. А простых вещей не понимаешь. Сорвали полет… Не простой полет… А неудачный…
Следовательно, должны понести наказание… Не будет неудачников, что будем делать?
Он покосился по сторонам и вдруг задел меня взглядом.
– Эй, мальчик, подойди-ка сюда! Откуда я тебя знаю? Не ты ли, случайно, в прошлом месяце пожар на этой… как ее… свиноферме загасил?.. Нет?.. А телегу на переезде… когда в нее чуть поезд… а?.. Не ты махал красной тряпкой?.. Нет?..
Отто наклонился к сержанту и зашептал что-то горячо, дергая от нетерпения головой.
– А что?! – хохотнул сержант. – Пусть следствие разбирается. Мальчик, пойди, милый, сюда.
Ты зачем канат отцепил?.. А? Зачем шарик выпустил?..
Старик встал и, багровея носом, пошел на полицейских. Его палка отбивала дробь по каменному полу.
– Это мой племянник!
– Ну, ладно, ладно, – дал задний ход сержант.
– Уж и пошутить нельзя. Сэр!.. Забирай своего племянника… Чтоб я его больше не видел…
А то сыграете у меня. В «крестики-нолики». На оконной решетке.
И все громко заржали.
8. Замок с привидением
Когда мы вышли, над морем висела луна. Свет проникал в расщелины камней, ударял в стены, шевелился в листве.
– Найдется твоя девчонка, – успокаивал меня старик. – Найдется! Такие девчонки не теряются.
Мы поднимались все выше и выше, к замку, где жил старик.
Дорогу преградило бревно.
– Узнаешь?.. Нет?.. Это шпага Гулливера!
Я попытался разглядеть конец шпаги, но не смог: с одной стороны – лес, с другой – глубокий овраг. Где острие шпаги, где рука?!
– Рука там! – кивнул старик. – За Ведьминым болотом… Правая… А левую никто не видел… Такие вот, сударь, дела…
И он захохотал…
На стенах замка висели портреты. Они казались живыми. Улыбались, хмурились, провожали нас строгим взглядом…
И тут до меня дошло. Все эти лица – сам старик.
Только молодой, в орденах и медалях.
– Да, это я, – улыбнулся старик. – Генерал Уильсон. Герой битвы при Лотреке…
Он ткнул пальцем в свое изображение на коне.
– Я переправил конницу по висячему мостику. Противник не успел даже надеть брюки… А потом, спустя много лет, выяснилось, что битву выиграл не я, а майор Лейбниц… Да, Лейбниц, который был у меня писарем. Писакой. Развозил пакеты, и то, когда не очень стреляли…
– Как?! – спросил я.
– У Лейбница был красивый почерк. Ему поручили написать книгу о войне. Вот он все победы приписал себе. А я приехал в этот город… Не выдержал. А где еще жить?
Старик захохотал.
– Здесь не принято грустить! А?.. Какая история?.. Какой романец с баталиями и пушенциями?..
А?! Ба-бах! Бах… Ха-ха-ха!! Ха!.. Бах!.. Хаха! Ха-ха!
Мне стало не по себе. Жаль старика. Выиграл битву и не смог справиться с каким-то писарем…
– Видно, судьба, – сказал вдруг старик.
Раздался бой часов.
– Одиннадцать?
Веселье старика как языком слизнуло.
– Пойдемте, сударь, ужинать. Пойдемте, пойдемте…
Стены столовой пропадали во мраке. Свечи не могли пробить темноту и добраться до потолка.