Как только мы сели, с противоположной стороны вошел болезненного вида юноша.
– Мой племянник, – представил его старик. – Мы всегда ужинаем вместе. Бедное дитя! Скоро ты будешь ужинать один.
– Ах, дядя! – сказал юноша. – Я это не переживу.
Старик наклонился ко мне.
– Мальчик рос один. Без отца и матери. Отец не вернулся из кругосветного плавания. Когда корабль отправился в путешествие и дал прощальный залп, лопнули шпангоуты и он перевернулся.
А мать… Была курьером… Кто-то неправильно написал адрес… Ее больше не видели…
Часы стали бить снова. Я насчитал тринадцать ударов.
Старик встал.
– Я пойду, господа…
Он вышел, волоча палку по полу. Невнятные бормотания оборвались, захлопнутые дверью.
– В нашем доме завелось привидение, – объяснил племянник. – Дядя ужасно боится. Где только его славное боевое прошлое?
Он встал.
– Слуга покажет вам комнату… А мой совет: не оставайтесь. В нашем замке всякое бывало…
Слуга ввел меня в спальню. Под балдахином стояла кровать.
Вышел.
Пляшут на стенах тени. Крики птиц. Шорохи. Я разделся. Повесил брюки на спинку кровати. Звякнула пряжка. Забрался под тяжелую перину. Перина – сверху, перина – снизу. «Принцесса на горошине». Не нравится мне здесь. И замок, и таинственные шорохи, и привидение…
Началась гроза.
Сначала зашуршал дождь. Потом – гром, вспышки молний. Я хотел накрыться с головой, но раздался крик. Нет, я не могу больше здесь оставаться.
Я выбежал в коридор.
Жуткая картина предстала моим глазам.
По коридору бежал старик, а за ним летело привидение. В белом саване, ростом с хорошего баскетболиста.
Я застыл… Привидение наткнулось на меня, рухнуло. Отлетели в стороны ходули, простыня… И, к великому своему удивлению, я узрел племянника.
– Доездился, – тихо сказал он.
И громко захохотал.
9. Меня заточают в крепость
На изумрудной траве около ступеней замка накрыт праздничный стол. Белоснежная скатерть.
На дырки в скатерти мы поставили кувшин с молоком, масло, тарелки. Так что дырок почти не видно.
– А я-то, – хохочет старик, – чуть от страха…
Хохочет и племянник:
– Как я тебя разыграл?!
– Ты это… ха-ха… Чтоб наследство?!
– Ага…
– И алмазную звезду, ха-ха!
– Подойди, сынок!
Старик раскрыл объятия. Племянник бросился к нему. Но сэр Уильсон вдруг взмахнул рукой, и племянник заскользил задом по траве, пока не уткнулся в кусты.
– Ты чего?! Дядя?! Шуток не понимаешь?!
– Не повезло тебе, сынок.
– Это тебе не повезло, – с трудом поднимаясь, сказал племянник. – Я знаю, какую ты книгу по ночам пишешь… И про войну, и про Лейбница… Все знаю… А если кому рассказать… Какой ты неудачник?.. Ты только прикидываешься! А сам?! Ты наш город позоришь! Единственный в мире!
Нос старика побагровел. Он взмахнул палкой.
Но племянник кинулся в кусты.
– Расскажу. Все расскажу! И зарядку по утрам делаешь! И на лошади ездишь…
Треск сучьев затих.
– Такие вот дела, сударь, – помрачнел старик.
– Теперь жди гостей…
Он был прав. Вскоре пожаловали гости. Отряд полицейских. Но забрали они почему-то меня, а не старика…
Полицейский ведет меня вдоль крепостной стены.
Поют жаворонки, пахнет сеном. Не верится, что в такой день у кого-то могут быть неприятности.
Сверху послышался голос:
– Братцы…
Мы подняли глаза.
На веревке, свисающей со стены, болтался человек в полосатой одежде. Веревка не доставала до земли, а прыгать с большой высоты он, видимо, боялся.
– Братцы, сенца подстелите!
– Еще чего? – строго сказал полицейский.
– Подстелите!
– Может, тебе еще лесенку подставить? Прыгай так, если смелый!
– А ты меня не подстрелишь?
– Во всех стрелять – патронов не напасешься. У меня вон свой дружок есть.
Заключенный вздохнул, оттолкнулся ногой от стены и отпустил веревку.
Приземлился и заковылял прочь.
И тут же на стене возник часовой.
– Стой! Стрелять буду!
Он бабахнул из ружья – мимо… Еще – мимо!..
Мимо!.. Мимо!.. Мимо!..
И расстояние было плевое, и заключенный хромал, но часовой все никак не мог попасть.
Рядом с часовым возник офицер.
– Мазила! – заорал он. – Расстреляю!
Он выхватил из кобуры револьвер и стал шарахать в заключенного. Но тоже не попадал.
Офицер с недоумением взглянул на свой револьвер.
– Неужели выдали холостые?
Он приблизил дуло к виску и выстрелил.
Ничего особенного не случилось… Только лицо покрылось пороховой копотью.