Она опять потолкала его за плечо, желая чтобы он перешел спать на кровать, но тот вновь стал сквернословить и называть ее «сучкой».
— Ну и спи тут! — раздраженно сказала Галина и ушла на кухню.
Голова не унималась. Женщина ни чего и не кого не хотела видеть. Налила чаю, взяла в ванной полотенце и вернулась к себе в комнату. Проглотила таблетку, обвязала полотенцем голову и легла в халате в постель. Нужно полежать спокойно часика два, лучше заснуть и тогда всё пройдет. Способ проверенный, только боли становились мучительнее. Хотелось выть, кричать, но она знала, что это не поможет и потому стиснув зубы, терпела, лишь изредка выстанывала, будто испускала дух.
В это самое время я вышел на прогулку. Было тихо, солнечно. Пошёл по центральной улице Отке. Тротуар, уложенный плиткой турецкими строителями, проезжая часть улицы — идеально ровное бетонное полотно, недавно промытые моечной машиной блестели на солнце весело, подкупающе пахли лесом, даже грибами. Я шел по безлюдной улице и радовался. Анадырь стал настоящим, красивым городом. Уличные, уже погасшие фонари, точно часовые, вытянулись в линию, выкрашенные в разные цвета дома, клумбы, газоны, кое-где прижившиеся кусты ивняка. Нужно отдать должное новому молодому Губернатору, он сумел в короткий срок изменить город.
Перешёл улицу возле отеля «Чукотка» («как звучит «отель!») и супермаркета «Новомариинский» («какая громадина!»), дошел до здания школы. Остановился. Нахлынули воспоминания. Вот я семилетний мальчишка с цветами в руках, иду с матерью и отцом на первую школьную линейку. Белая рубашка, новая школьная форма, новый портфель! В душе всё сияет и поет. У школы на площади уже стоят знакомые мальчики и девочки по детскому саду. Играет музыка, потом что-то говорит директор школы, учителя, всё им хлопают в ладошки, смеются и он хлопает, смеется и почти летает от счастья.
И вдруг он увидел это всё, девочек в коричневых платьицах с большими белыми бантами, в белых фартуках, мальчиков, худеньких, глазастых, седовласую, полную первую свою учительницу Анну Антоновну, услышал взволнованный, веселый голос соседа Гоши Крупнова («Теперь кажется, директор какого-то оленеводческого совхоза»):
— Паша! А Паша! Мы с тобой теперь первоклашки, настоящие промокашки!
Ах! Как весело и смешно это было! Мы засмеялись так заразительно, что нам погрозила ласково пальчиком учительница.
А потом первый звонок. Он, казалось, звонил с самого поднебесья. Одна из девчонок сидела на плече верзилы десятиклассника и изо всех сил махала начищенным до блеска золотистым школьным звонком. Потом строем прошли в класс, и началась удивительная жизнь под романтическим названием «Школьные годы».
«И нет милее моих школьных лет!» — так может сказать любой человек.
Я, видимо, так разволновался, что сквозь стены увидел сразу всё происходящее внутри. В классах работали строители. Что-то красили, строгали доски, устилали паркетом полы.
Нужно было идти дальше. Многих из моих одноклассников уже нет в живых. Как немилосердна, коротка жизнь! Умерла и первая учительница, добрая и строгая Анна Антоновна. Пусть будет земля ей пухом! Она научила нас любить жизнь, быть честными и верить в людей.
Я прошел выше, затем свернул в сторону набережной. Меня тянуло к воде, к лиману, к шуму волн.
У одного из домов, кажется по улице Беринга, я остановился. Что-то заставило меня это сделать. Стены испарились. В комнате на втором этаже, заставленной ящиками с компьютерами и какими-то запасными частями и всяким барахлом, увидел женщину, которая лежала на диване. Голова ее была обмотана голубым полотенцем. Женщина постанывала, видимо у нее сильно болела голова. Вот она привстала, села спиной прижалась к стене. На фоне золотистого настенного ковра, ее бледное лицо казалось мертвы. Я узнал ее. Кажется Галя, да Галя Бужутина. Мы вряд ли были с ней знакомы, но хорошо помню ее. Худенькую, стройную веселую. На каждом школьном концерте она исполняла под гитару свои песни. О, каким успехом у школьников пользовалась она!
Я был потрясен, увидев эту старую, изнеможенную женщину. Боже, что с нами делает жизнь! Прядь седых волос выбивается из-под полотенца, закрученного на голове, длинный старушечий нос, увядшие сероватые глаза, впалая грудь. Боже, сколько же ей. Чуть за тридцать! Неурядицы в жизни так быстро старят женщину!
В прихожей, у входной двери, лежал мужчина. Он мычал, как-то странно подергивал головой. Я точно в кино приблизил, увеличил мужчину. В круглом затылке его, под коротко стриженым редким волосом, под кожей, за затылочной костью, увидел гипофиз, там была маленькая злокачественная опухоль. Бедный, содрогнулось мое сердце! Какая страшная болезнь началась в нём. Опухоль гипофиза ведет к изменению выработки гормонов организмом. Вскоре у него начнут расти руки и ноги, вытягиваться ткани на лице. Вытянутся нос и губы, голову покинет волос. Он будет лысым, страшным и неизлечимо больным.