«Всем женщинам надо брать с вас пример! — восклицало это юное создание с разноцветными волосами да взором горящим, — а то вон парни какие пошли! Уроды и слизняки!..»
Под конец своей хвалебной речи девица попросила разрешения сфотографироваться с нашей спутницей, а заодно и расписаться. Маркером. На белой облегающей майке. Ни сама Эдна, ни даже сопровождавшие нас бесстрастные мордовороты-охранники, к счастью, не возражали.
Еще одним светлым пятном в тот вечер стал банкет… или фуршет, точно не знаю, как правильнее его называть. Участники и гости передачи, включая нас, бродили вдоль длинных столов, присматривая, какое бы еще лакомство отправить в рот и каким бы напитком смочить горло. Чтоб затем, сбившись в кучки, вести какие-то, едва ли интересные даже им самим, разговоры.
Атмосферу в банкетном зале трудно было назвать дружелюбной. Скорее, она была исполнена той холодной принудительной вежливостью, что неизбежно царит в общении, например, дипломатов враждующих государств. Или некоторых деловых партнеров, вроде приснопамятных Жоржа и Алика Бурого.
Так что во время банкета-фуршета мы приняли одну на четверых линию поведения. Стараясь держаться вместе и как можно меньше контактировать со всеми остальными. Делить нам было нечего, в выяснении отношений не было смысла. В конце концов все эти люди, вплоть до улюлюкающей массовки, просто делали свое дело. Ну а мы, в некотором смысле, свое.
Конечно, правил без исключений не бывает, как и планов без отступлений от них. Совсем держаться в стороне, оставшись незамеченными среди толпы, у нас не получилось. Несколько раз к нам подходили те же участники массовки… но все общение у нас сводилось к обмену парой-тройкой реплик, столь вежливых, сколь же и ни к чему не обязывающих. Даже если очередной собеседник пытался начать диалог с комплиментов, мы на оные не покупались. И, один за другим, это дурачье, способное лишь вопить перед камерами, теряло к нам интерес и отваливало.
Еще не повезло Эдне и Наталье Девяткиной. Митька-то Мостовой тоже был в числе гостей. И избежать встречи с ним во время фуршета, постоянно держась на расстоянии, увы не вышло.
Встретив теперь уже бывшего бойфренда, Девяткина бы, наверное, закатила истерику, припомнив тому все старые обиды и буквально засыпав застарелыми, невысказанными претензиями. Эдна поступила бы проще… спокойнее, по крайней мере. Схватив, например, вилку, она могла молча, одним ударом проделать сразу четыре дырки на лице или в теле Мостового.
Но не случилось ни того, ни другого. Как видно, обе личности, соседствовавшие в теле бывшей продавщицы из «Алисы», не то схватились между собой, мешая друг дружке проявиться, не то, напротив, заключили пакт о ненападении. По принципу «ни вашим — ни нашим». Так что Митя, проходя в полуметре от оскорбленной пассии, удостоился от нее лишь презрительного взгляда. Сам же в ответ взор потупил, даже голову опустил виновато. И к чести своей, не произнес ни слова.
В противном же случае — попытайся этот человек извиниться, начни оправдываться — и пришлось бы признать стопроцентную правоту поклонницы Эдны, той юной обладательницы разноцветных волос. Слизняк, он слизняк и есть.
В целом, не считая халявных напитков-закусок, лично мне пребывание на том банкете никакой радости не принесло. Понятно, что все относительно, и короткое путешествие до кирпичной стеночки во дворе жандармского участка меня порадовало бы еще меньше. Но все равно, когда в зал заглянули продюсер «Часа с Фемидой» да человек в мундире и окликнули нас, я испытал некоторое облегчение. Нас не собирались казнить, зато намеревались доставить туда, куда нам и требовалось. Опять же от необходимости дальнейшего присутствия во враждебной среде избавляли. За что отдельное спасибо.
Впрочем, сразу после банкета везти нас к Стене никто не собирался. Куда на ночь глядя-то? Пока нас доставили только в гостиницу, в которой мы жили незадолго до передачи. И в ней же нам пришлось провести свою последнюю ночь в городе Отраженске.
Наутро Высший канал расщедрился нам на прощальный завтрак. И лишь через час после трапезы мы покинули гостиницу и отправились в путь. На таком же бронированном фургоне, на каком нас не так давно принудительно вернули в город, чтобы упечь в камеру. И в компании старых знакомцев — бойцов спецподразделения «Оборотень».