Всем своим сердцем ожидая долгожданной встречи с юношей, к которому питала самые теплые детские чувства, девочка наконец достигает желаемого. Неимоверными усилиями трех мальчишек, они «возносят» Рэю к краю клетки. Этого было недостаточно, чтобы окинуть взглядом скромное «убранство темницы», но, когда маленький носик девочки показался у прутьев, а её ручонки так и потянулись к казавшемуся, без сознания юноше - у неё сердечко екнуло.
Посреди клетки, размером не более трех локтей в диаметре, свернувшись в три погибели, спиной к ней лежал Сажен. За всё то время, что он провел здесь, его с головой закидали сырой, дурно пахнущей, гнилой жижей, которую даже язык не поворачивался назвать грязью.
- Са-жен, - проскрипела малышка, еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться от подобного бездушного отношения к другу.
Не получив ответа, девочка шмыгнула носиком и просунула маленькую ручку сквозь прутья, через которые и «таракан бы не прополз». Аккуратно, чтобы не потревожить «сон» паренька, Рэя достав из-за пазухи угощения, хотела и их пронести внутрь. Но глиняный кувшинчик с тканной пробкой, не мог протиснуться сквозь прутья. Это обстоятельство заставило девочку ни на шутку призадуматься.
- Рэя скорее, мы больше не выдержим! – хрипели мальчишки.
Понимая, что времени в обрез, малышка кладет кусочек хлебушка у изголовья парнишки, после чего нежно проводит по ней ладошкой. Ей так много хотелось сказать ему, приободрить и заставить вновь поверить в себя. Но в тот самый момент, когда она решилась и приоткрыла ротик, «пирамида» детей пришла в движение. Еще пару секунд она раскачивалась из стороны в сторону, а затем с глухим шипением, четверо детишек рухнули лицом в сырую грязь.
- Ты успела?! – первым вынырнул из неё Тилли.
- Почти… - проскрипела девочка, при падении выронив кувшинчик, который тут же бесследно пропал.
- Тикаем – стражники идут! – зашипел Пухля.
Как в подтверждение его слов, на другой стороне улице послышался немного наигранный суровый окрик:
- Эх вы шалопаи малолетние! А-ну живо по домам, пока я вам уши не надрал!
После чего, всех детей как ветром сдуло. А очередной «охранник» Приговоренного заступил на свой пост.
На счастье детей им оказался никто иной как Вильяр. Еще издалека приметив знакомый пучок волос и позволив ребятам довести начатое до конца, мужчина на прощание кивнул дочке - чтоб не задерживалась и бежала скорее домой. Кротко помахав ему ладошкой, малышка не замедлила исполнить наказ Отца…
- Спасибо тебе… - тихо прошептал мужчина, заняв свой пост у столба. – Если бы моя дочка увидела в каком ты сейчас состоянии – у неё сердечко разорвалось от горя… Можно сказать – ты спас её… И уже не в первый раз… Эх…
Тяжко вздохнув, ему на глаза попался кувшинчик, который так и не достиг своего получателя. Даже не убедившись, что рядом никого нет, Яр поднял бесценный Дар ребятни. Затем подойдя к до боли знакомому механизму лебедки, принялся вертеть рычаги. Когда клетка опустилась на уровень земли, Яр подошел к ней вплотную. Затем с легкостью разжал прутья и просунул воду пареньку.
К тому времени Сажен окончательно пришел в себя, но был безмолвнее рыбы, словно его Дара речи лишили. А кроме того – тело совершенно не слушалось, как в тот день, когда от верной погибели его спасла Мира.
- Вот попей… Здесь, конечно, совсем крохи, - одной рукой стражник помог юноше занять сидячее положение.
Затем, откупорив кувшинчик, видя, что тот не способен даже голову самостоятельно держать, сам влил водичку ему в дрожащие от непосильного перенапряжения уста.
Силясь сказать хоть слово, паренек смог лишь моргнуть. После, его помутневший взгляд упал на, возможно, самый бесценный подарок, который он получал за всю Жизнь.
- Моя малышка… Совсем малышка, а уже такая храбрая… Ведь это она с самого утра подначивала ребятню ей помочь… Но похоже, осознав, что ей не удастся с тобой поговорить и хоть немного напоить - оставила здесь своего Пупусика…
Обреченно облокотившись о прутья, которые мужчина снова вправил на место, Сажен уставился потухшим взглядом на игрушку, которую Яр бережно возложил ему на раскрытые ладони. Юноша и рад бы принять сей Дар, как должное, но голова, как и тело пребывали в оцепенении. Единственное на что он был сейчас способен – слушать и ждать своей неминуемой кончины.
- Прости… - вдруг сорвался с уст мужчины глухой возглас. – Даже зная, что ты здесь вовсе не причем мы… Мы… Бездушные скотины, не смеющие и слова поперек Королю сказать – не встали на твою защиту… - от жуткого негодования Яр принялся бить себя по голове кулаками.
- А-г-р-х, - кое как выдавил из себя живой звук паренек.
- Нет даже не смей говорить, что мы здесь не причем! Мы виноваты и еще как… Не только за то, что произошло совсем недавно… Наша Вина куда страшнее и тянется кровавым следом еще из далекого прошлого…
Прикусив язык, Яр всё же смог найти в себе силы и продолжил свой рассказ:
«Я ведь прекрасно знаю кто ты…
Сажен – лишь детская кличка из прошлой Жизни, когда все здесь были счастливы и не ведали Горя…
Все эти годы злые языки называли тебя: Чумное Дитя, Проклятый Ребенок, Сын Чумы и прочее-прочее…
Но твое настоящее имя – Флавио из Семьи Марцелли…»
Услышав его из чужих уст, паренька всего передернуло. Ведь некогда он дал себе Клятву, что не назовется своим настоящим именем, пока не восстановит Честь Семьи.
- Прости, я сказал лишнее… Не мучай себя напрасными вопросами откуда мне всё известно, и позволь поведать тебе мою Историю…
«Около десяти лет назад, когда я был подобно тебе – еще зеленым безусым юнцом, со своими «тараканами» в голове и мечтою в Сердце, я прибыл в этот город из глубинки. В надежде найти здесь Простое Человеческое Счастье, я стал искать своё место в Жизни. И вскоре устроился на работу в Мастерскую Семьи Марцелли.
Твой отец Эрнести Марцелли в те года являлся искусным кузнецом, а мать Мария - просто великолепным кожевником. У них было всё, о чем я только мечтал – прекрасный Дом, своя Мастерская, а еще – Любовь, Семья, маленький сынок…
Каждый день я приходил к ним на заработки, словно на праздник Души. Ведь видеть, как счастливы такие хорошие люди – было просто сказочным наслаждением. Глядя на них, я мечтал когда-нибудь тоже найти свою Любовь…
Наверное, ты меня не помнишь… Ведь ты всегда пропадал до позднего вечера, гуляя со своей подругой…»
Вдруг голос Яра дрогнул, ибо он затронул ту часть воспоминаний, которые могли вконец сломить Волю юноши. Но Сажен был слишком слаб, чтобы даже видом показать свою истинную боль при упоминании тех счастливых дней из детства. Не разобрав истинных чувств безмолвного слушателя, мужчина, потупив взор, продолжил повествование:
«Я проработал в Мастерской с годик, может больше… Сейчас уже всего и не упомнишь…
Но в тот день, когда всё началось, я почему-то чуть задержался у своей подруги… Кхе… А когда прибыл к месту работы, то застал твоего отца спорящим с возницей.
Эрнести с неделю ожидал из столицы груз для Мастерской, а тут прибыли непонятные прогнившие деревянные ящики. Да еще, по словам того мужичонки – для его жены. Хотя она сама, как с пару дней уехала в глубинку за материалом.