Вскоре после триумфального ланча с Дианой Ловетт открыл свой экземпляр журнала о «Неделе регаты “Спасти Венецию”» и обнаружил, что его имя стоит на втором месте после имени Боба Гатри.
Рандольф Гатри-младший был человеком очень высокого роста. Более того, он отличался массивным телосложением в том смысле, что, когда он шел – даже медленно, – казалось, что ему должно потребоваться еще несколько шагов, прежде чем остановиться. Сын преуспевающего нью-йоркского адвоката (его отец был тем самым Гатри из юридической фирмы Никсона – «Никсон, Мадж, Роуз, Гатри, Александер и Митчелл»), Боб Гатри обучался в школе Святого Павла, откуда был исключен за то, что подложил бомбу в одну из комнат общежития; затем он окончил Андовер в Принстоне и Гарвардскую медицинскую школу. Гатри был блистателен, напорист, мотивирован, сосредоточен и снискал репутацию человека, умеющего взять на себя ответственность, что делало его естественным лидером. Оборотной стороной, недостатком, была его склонность разрешать конфликты в конфронтационной, силовой манере, что привело к его уходу из советов многих корпораций. Медлительность властей Венеции страшно его злила, и от него не раз слышали фразу: «Венеция стала бы намного лучше без венецианцев» и еще одну: «Венецианцы – самые великие в мире иждивенцы». Всем было известно, что временами он публично запугивал и унижал своих подчиненных.
При личной встрече с Гатри Ларри Ловетт гневно возражал против изменения порядка их имен в списке. Когда Гатри впоследствии пересказывал этот разговор, он говорил, будто ответил Ловетту, что тот сам в этом виноват. Именно он, Ловетт, подрывал позиции Гатри, давая противоречивые указания сотрудникам и делая заявления от имени фонда «Спасти Венецию» без ведома Гатри. Гатри предупреждал Ловетта, что поставит его имя на второе место и в почтовых рассылках на бланках фонда, если тот будет упорствовать. Ловетт пригрозил отставкой, если Гатри это сделает, и Гатри уступил, чувствуя, что добился своего. Затем он предложил вернуть президентство Ловетту, но тот возразил, что у него нет времени на выполнение обязанностей, связанных с этой должностью, и к тому же ему не нужна юридическая ответственность.
– В таком случае, – сказал Гатри, – вы не будете в одностороннем порядке участвовать в церемониях открытия, произносить речей и не будете делать единоличных заявлений от имени фонда «Спасти Венецию», а также принимать медали или приписывать себе заслуги организации, если заранее не получите на все это моего согласия. Я с превеликим удовольствием отойду в сторону и дам вам быть большим боссом, но пока босс – я, вам придется подчиняться и ходить по ниточке.
Ловетт прожег Гатри возмущенным взглядом и ответил:
– Как у председателя у меня есть определенные прерогативы.
– На самом деле, – возразил Гатри, – как у председателя у вас нет ничего.
Гатри вручил Ловетту экземпляр правил внутреннего распорядка в «Спасти Венецию».
– Вот, взгляните на внутренние инструкции. Здесь вообще нет упоминания о председателе. Так что с этим все ясно. Президент является главным руководителем и единолично отвечает за деятельность фонда «Спасти Венецию». Когда вы приняли титул председателя по собственной инициативе – вы, который так обожает титулы, – титуловали себя полным нулем. Вы не существуете.
Очень немногие заметили охлаждение отношений этих двух людей шесть месяцев спустя на балу в Радужном зале в день пожара в «Ла Фениче». Вражда пока оставалась их частным делом.
Отношения, однако, сильно ухудшились в последующие месяцы. В Венеции Ловетт продолжал представляться как глава фонда «Спасти Венецию». Он сказал Гатри, что не станет «ронять свое достоинство», известив ЮНЕСКО и другие частные комитеты о том, что на самом деле руководителем организации является Гатри. «Честно говоря, – сказал тогда Ловетт Гатри, – вас не любят в Венеции. Мне всегда приходится подчищать за вами». Гатри еще раз предложил поменяться местами, и Ловетт снова отказался. Гатри стал позволять себе публичные бестактные замечания о бесполезности Ловетта. Он ленив, утверждал Гатри, он ничего не делает. Зачем нужен такой председатель?
Обстановка ухудшилась еще серьезнее, когда на встрече совета директоров в Нью-Йорке, в начале 1997 года, член совета Алексис Грегори поднял вопрос о возможных финансовых нарушениях со стороны супругов Гатри. Грегори, союзник Ларри Ловетта, был владельцем издательства «Вандом-пресс», выпускавшего книги по искусству; братом Алексиса был актер и продюсер Андре Грегори, известный по фильму «Мой ужин с Андре». Алексис Грегори напомнил о стотысячном счете расходов Беа Гатри и пожаловался, что супруги Гатри тратят слишком много средств фонда «Спасти Венецию» на свои путешествия и обеды. Он также возражал против выделения 50 000 долларов на содержание венецианского офиса. Весь офис занимал всего две комнаты; остальное пространство представляло собой двухэтажный дом с тремя спальнями, который чета Гатри использовала как свою квартиру. Грегори подчеркнул, что помещение для офиса в Венеции можно получить через ЮНЕСКО всего за 5000 долларов в год. Ларри Ловетт обвинил Гатри в «отсутствии прозрачности» в распоряжении финансами. «Если вы спросите Боба Гатри о финансовых делах, – сказал Ловетт, – то он бросит вам четыреста страниц документов, чтобы вы сами в них разобрались».