День рождения состоялся на открытом воздухе, на campo. На мероприятии присутствовало около сорока человек. Все началось с изысканных славословий в адрес поэзии Стефани, затем мероприятие превратилось в платформу осуждения полиции и спекуляций о том, что произошло на самом деле.
Давняя подруга Стефани, журналистка Мария Ирма Мариотти, предложила самый драматичный сценарий в духе Гардина: «По моему мнению, Марио был убит, – сказала она хриплым голосом курильщицы. – Я не исключаю, что он пал жертвой эротической игры, игры, в ходе которой происходит удушение – мешком, накинутым на голову, или петлей на шее, – сопровождающееся инсценировкой повешения».
Мариотти сказала, что была вместе со Стефани на художественной выставке за год до его смерти, когда он внезапно расплакался, задрожал и сказал ей, что безмерно влюбился в молодого человека, который угрожал бросить его, если он, Марио, не будет платить ему все больше и больше денег. «Он сломал мне жизнь, – признался Стефани, – но пути назад у меня нет».
– Я предостерегла Марио и посоветовала ему разорвать эти отношения, – сказала она. – Все это звучало очень угрожающе. Но он сказал, что уже составил завещание на имя этого человека. «Порвите его», – посоветовала ему я. «Но, если он об этом узнает, я не знаю, как он отреагирует». Когда я это услышала, – продолжила Мариотти, – я сказала Марио: «Если вы немедленно не прекратите эту связь, то подпишете себе смертный приговор». Когда мы в тот вечер прощались, я не только просила его расстаться с этим охотником за деньгами, я поклялась, что порву с Марио все отношения, если он этого не сделает. Через некоторое время он позвонил мне и сказал: «Успокойтесь, с этим покончено», но, если честно, я ему не поверила.
«Иль Газеттино» опубликовала отчет об этом мероприятии, упомянув и процитировав подозрения Мариотти. Спустя десять дней Мариотти представила карабинерам подробную трехстраничную записку по делу, а еще через два дня на витрине магазина Гардина появилась третья предостерегающая надпись, снова нанесенная синим фломастером и тем же почерком, что и прежде: «Ты один продолжаешь упорно твердить свой вздор об эротических играх и говорить, что Марио Стефани был убит. Он покончил с собой – ты понял??? Мы сломаем тебе шею, и это последнее предупреждение».
В третий раз Альберт Гардин написал заявление в полицию и повторил свое требование о выделении охраны.
Так обстояли дела, когда я навестил Аурелио Минацци, который якобы нашел завещание Марио Стефани между страницами книги его стихов. Минацци был моложав и любезен. Он сказал, что был знаком со Стефани тридцать пять лет, знавал и его отца, который был секретарем издателя «Иль Газеттино».
– Вы действительно нашли третье завещание в книге стихов? – спросил я.
– Да, – ответил он.
– Но почему, когда вы его регистрировали, то сказали, что вам передала его Кристина Беллони и попросила его удостоверить?
– Это была юридическая формальность, – сказал он. – Закон предусматривает, чтобы нотариус заверил завещание по требованию. Я не мог сделать это по собственной инициативе. Я мог отдать завещание другому нотариусу и попросить его зарегистрировать документ. Так что, обнаружив завещание, я позвонил Кристине Беллони и сказал: «Да, я его нашел». Тогда она приехала сюда с Бернарди, и я вручил ему завещание. Бернарди отдал его Кристине Беллони, потом она передала его мне и попросила обнародовать.
– Но почему в своем докладе вы не упомянули, что нашли его в книге?
– Потому что это несущественно. Не имеет никакого значения, где находилось завещание до его регистрации. Марио мог положить его в банковскую ячейку, отдать своему издателю или оставить в ящике стола. Он был не обязан отдавать его нотариусу.
– Но тогда почему судья немедленно указал на вас пальцем и начал расследование в связи с тем, что вы не представили оригинал?
– Потому что выше текста завещания Марио написал: «Для нотариуса Аурелио Минацци». Естественно, поэтому судья и предположил, что оригинал у меня.