Через два месяца судьи выступили с motivazione, объяснением своего вердикта. В их докладе содержались выводы, от которых пробирал озноб:
«Карелла и Маркетти действовали не одни, – заявили судьи. – Они были марионетками тех, кто остался в тени, людей с финансовыми интересами такого масштаба, что уничтожение театра было для них сущей мелочью».
Судьи всем своим авторитетом поддерживали идею о том, что поджог был оплачен какими-то неизвестными людьми. «Для судей, – сообщала «Иль Газеттино», – то, что прежде было одной из гипотез расследования, стало неопровержимым фактом».
В первую очередь центр внимания сместился на Ренато Кареллу. Но три месяца спустя Ренато Карелла умер от рака легкого. Я позвонил Кассону в его офис и спросил, какое значение эта смерть будет иметь для расследования.
– Расследование закончено, – просто ответил он. – Ренато Карелла был главным фигурантом нашего дела. Мы считали, что он, возможно, являлся связующим звеном между обвиненными парнями и деньгами. У него было множество контактов с компаниями за пределами Венеции. Мы вели следствие, интересуясь всеми подрядчиками и субподрядчиками, которых он нанимал для работы в «Ла Фениче», но добыть каких-то конкретных улик против него нам не удалось. Теперь же, после его смерти, все следы окончательно остыли.
– Что вы можете сказать о молодых людях? – спросил я. – Они не проявили желания говорить?
– Несколько раз они обещали поделиться новой информацией о Ренато, но неизменно отказывались от этого намерения. К несчастью, у нас сейчас масса дел, которые требуют неусыпного внимания. До тех пор, пока не появится что-то новое – например, содержательные заявления Кареллы и Маркетти, – это дело не будет возобновлено. У нас просто нет времени им заниматься.
– Их отец умер, след остыл, а тайна осталась, – усмехнувшись, произнес Людовико де Луиджи. – Все дело, как обычно, в деньгах. Не в любви – в деньгах. Прекрасное завершение расследования, просто образцовое для Венеции.
Де Луиджи сидел в своей студии на первом этаже перед неоконченной картиной, на которой было изображено украшенное драгоценными камнями платье, парящее над пустынным ландшафтом, – создавалось впечатление, что платье надето на невидимую женщину.
– Я пишу портрет самооценки Пегги Гуггенхайм, – сказал он. – В это золотое вечернее платье она одета на фотографии, сделанной Маном Рэем в двадцатые годы. Платье, между прочим, от Пуаре.
Эта фотография красовалась на пыльной обложке автобиографии Пегги Гуггенхайм «Прочь из этого века», прикрепленной к мольберту де Луиджи.
– Почему вы говорите об образцовом завершении? – спросил я. – По-моему, дело повисло.
– Да, но это как раз и есть то завершение, с которым Венеция может жить долго и счастливо. – Он нанес на холст мазок золотой краски. – Сами посмотрите на всю эту историю: большой пожар, культурная катастрофа, показные взаимные обвинения чиновников, бесстыдная гонка подрядчиков за деньгами на восстановление театра, удовлетворенность суда вердиктами о виновности и тюремными сроками, гордость за возрождение «Ла Фениче» и… – он поднял кисть и поднял взгляд от холста, – …нераскрытая тайна. Деньги скрытно перетекают из рук в руки. Неназванные преступники прячутся в тени. Это возбуждает и подстегивает воображение, дает людям свободу измышлять какие угодно сценарии. Чего еще можно желать?
На электронном табло возле «Ла Фениче» появилось число 537, когда Лаура Мильори обнаружила следы зеленой краски именно в том месте, где и надеялась ее найти, а это значило, что обезглавленная фигура на переднем плане действительно представляла Вергилия. В час того же дня апелляционный суд в Местре подтвердил обвинительный вердикт в отношении Энрико Кареллы и Массимилиано Маркетти. Адвокаты молодых людей объявили, что подадут последнюю апелляцию в высшую инстанцию, в кассационный суд в Риме.
Год спустя, в середине лета 2003-го, театр стал напоминать свою фанерную модель: голые потолки, голые стены и пять ярусов голых деревянных лож. То, что «Ла Фениче» будет окончательно восстановлен через четыре месяца, казалось решительно невозможным, но руководители работ убеждали прессу в том, что восстановление идет по графику. Вскоре после полудня сто сорокового дня из Рима пришло известие о том, что кассационный суд в Риме отклонил апелляцию. Карелле и Маркетти предстояло отправиться в тюрьму.
Полиция прибыла в дом Маркетти в четыре часа дня и, надев на него наручники, увезла в тюрьму на шесть лет.
– Этот кассационный суд меня просто убил, – сказал адвокат Маркетти Джованни Сено, когда я через неделю ему позвонил. – Обычно человеку дают пару дней на завершение дел, прежде чем привести в исполнение приговор и запереть его в тюрьму. В прошлом году я защищал парня, которого приговорили к девяти годам за торговлю наркотиками, так вот ему дали на сборы целый месяц до того, как арестовать. У моего партнера есть клиентка, наркоманка, воровка и проститутка, которая остается на свободе до сих пор, через полтора года после отклонения апелляции кассационным судом, только потому, что пока не нашли письмо из апелляционного суда, а значит, невозможно исполнить приговор. Но Маркетти взяли всего через пару часов. Скажите, куда он мог сбежать от новорожденной дочери и жены? А Карелла!