Были все основания надеяться, что будущие поколения Кертисов будут по-прежнему жить во дворце и унаследуют ту же способность сеять добро. Но тут возникла одна проблема.
Впервые за сто лет над семьей Кертис нависла угроза потери палаццо Барбаро.
Источником неприятностей стал Кодекс Наполеона, который по-прежнему действовал в Италии; согласно закону, дети наследовали имущество родителей в равных долях. Это правило, как считается, больше соответствует равноправию наследников, в отличие от британского закона о первородстве, по которому недвижимое имущество переходит к старшему сыну. Таким образом на практике закон послужил причиной множества ожесточенных ссор между наследниками и растаскивания на куски большой семейной собственности.
Патрисия и ее брат и сестра, Ральф и Лайза, унаследовали палаццо Барбаро в середине восьмидесятых годов. Согласно требованию, их мать разделила наследство на три равные части, но в завещании не было указано, какую именно часть дворца получает каждый наследник. Этот вопрос был оставлен на усмотрение троих наследников.
Патрисия, старшая из них, единственная постоянно жила во дворце. Лайза была замужем за французом, обитала в Париже и была теперь графиней де Бомон. Ральф развелся со своей женой-француженкой, но продолжал жить в Париже.
– Мы испробовали все, – говорила Лайза, – все возможные варианты. Мы даже думали разделить дворец вертикально. Это давало бы возможность каждому из нас получить часть верхнего этажа и часть расположенного ниже piano nobile. Но это означало отделение салона от portego, а администрация сохранения культурного фонда Венеции никогда бы этого не допустила. В конце концов, мы сохранили общее владение piano nobile и разделили остальные жилые апартаменты дворца.
Как известно, в любом дворце самой большой частью всего здания является именно piano nobile. Там самые высокие потолки и окна, там самые величественные балконы. Именно на этот этаж приходились основные расходы – деньги вкладывались в потолочные фрески, огромные, во всю стену, живописные полотна, гигантские люстры и обрамлявшую двери роскошную лепнину, в живописную роспись, оживлявшую потолок. В представлении множества людей piano nobile – это не просто самый ценный этаж дворца, это сам дворец. Другими словами, если человек владел этим этажом, то все говорили, что именно он хозяин и всего дворца. Дэниел Кертис купил три верхних этажа палаццо Барбаро. Несмотря даже на то, что двумя нижними этажами владели другие жившие там люди, никогда не было никаких сомнений в том, что владельцами дворца были Кертисы, так как именно им принадлежал piano nobile. В некоторых кварталах его так и называли «Палаццо Барбаро-Кертисов».
Превосходство piano nobile палаццо Барбаро над другими его этажами было особенно заметным, потому что это был единственный этаж, простиравшийся на оба дворца. Все другие этажи располагались на разных уровнях, так что каждый был ограничен либо готической, либо барочной частью. С площадью десять тысяч квадратных футов piano nobile был не только самым большим этажом, он вмещал главную ценность палаццо – бальный зал с монументальными картинами и роскошной прихотливой лепниной, помещение со столь изысканными и величественными пропорциями, что его фотографии украшали все книги о венецианских дворцах.
Поскольку Патрисия была единственной представительницей семейства Кертис, которая постоянно проживала в Барбаро, она была также и единственным человеком, который регулярно пользовался piano nobile – для приемов, вечеров, а кроме того, в качестве несравненных гостевых апартаментов. Она ухаживала за этим этажом с превеликой любовью и заботой, вникая во все детали его состояния, в то время как брат и сестра едва ли проявляли к нему какой-либо интерес. Тем не менее, как равноправные совладельцы, они были обязаны вносить финансовый вклад в поддержание нормального состояния piano nobile.
– Когда надо было заменить окна заднего фасада, – говорила Лайза, – нам пришлось следовать указаниям директора департамента памятников, и это обошлось нам в сто миллионов лир, или пятьдесят тысяч долларов. Когда потребовалось сменить обивку стульев, мы не могли использовать просто какую-то ткань. Это должна была быть «Фортуни». Кроме того, надо надлежащим образом чистить и полировать полы, согласно кураторским стандартам, так как в конечном счете Барбаро является музеем.