Время шло, стоимость piano nobile год за годом повышалась и достигла 6 миллионов долларов, и Лайза и Ральф постепенно стали считать дворец весьма обременительной роскошью. Они решили продать свои доли, и это дело приобрело напряженный, эмоционально окрашенный характер. Патрисия сопротивлялась изо всех сил и какое-то время старалась сама оплачивать содержание этажа, сдавая его под частные вечера по цене 10 тысяч долларов за мероприятие. Но само проведение таких вечеров стало причиной семейных разногласий, и Патрисии пришлось от этого отказаться.
Перспектива передачи piano nobile следующему поколению семьи Кертис лишь укрепила Лайзу в стремлении продать свою долю. Ральф был разведен и бездетен, но у Патрисии имелись сын и внук, а у Лайзы два сына и шесть внуков. Поговаривали, что, исчерпав все возможности, Патрисия неохотно сдалась и по результатам семейного голосования два к одному согласилась выставить piano nobile на продажу. Первые потенциальные покупатели якобы уже приходили. Так что продажа стала лишь вопросом времени.
Узнав все это, я понял, что переход Барбаро к другим владельцам может произойти быстрее, чем ожидалось, и мой визит тогда окажется нежелательным. На досуге я заглянул в телефонный справочник в поисках номеров других членов семьи Кертис и нашел сведения о Ральфе. Я решил попытать счастья и разыскать его. В конце концов, какой от этого мог быть вред?
После третьего гудка зазвучал автоответчик – мужчина говорил с сильным американским акцентом: «Вы позвонили на наземную станцию связи с Демократической республикой планеты Марс».
Я положил трубку, еще раз проверил номер и набрал снова. Включился тот же автоответчик. Прежним было и содержание сообщения. Я дослушал его до конца – голос заявил, что «дипломированные ученые будут допущены к архивам только по личной договоренности. Если вы сообщите представляющую интерес информацию, библиотекарь вам перезвонит». Я продиктовал свое имя, номер телефона и сказал, что хотел бы встретиться с Ральфом Кертисом в палаццо Барбаро. Ральф Кертис позвонил через два часа.
– Я думал, что ошибся номером, – сказал я.
– Ну, знаете, нас буквально осаждают люди, изучающие биографию Генри Джеймса, Джона Сингера Сарджента или Тьеполо, – ответил он. – Временами это страшно надоедает. Часто задают совершенно смехотворные вопросы. Какое мне дело того, носил Генри Джеймс бабочку или галстук, когда писал «Письма Асперна».
– Понимаю, что вы имеете в виду, – сказал я. – Значит, вся эта ерунда о Демократической республике планеты Марс – лишь военная хитрость, чтобы сбить ученых ищеек со следа.
– Ну нет, – произнес он. – Это как раз правда.
– Э… – Я внутренне напрягся и насторожился.
– Как вы относитесь к миру и ядерному разоружению? – спросил он.
– Я двумя руками за, – ответил я, тщательно взвешивая слова.
– Отлично, – сказал он, – потому что это миссия Проекта Барбаро.
– Проекта Барбаро?
– Да, это проект, имеющий целью достижение мира во всем мире и ядерного разоружения. Мы находимся в постоянном контакте с главами всех земных ядерных держав. Наша цель убедить их сдать нам коды управления ядерным оружием, чтобы мы могли погрузить их на космический корабль и отправить на Марс, где они станут недоступными. Что вы об этом думаете?
– Это благородная цель, – одобрил я. – Но вы все время говорите «мы». Кто работает вместе с вами?
– Ну, пока это я один. Но я уже поговорил с множеством людей вроде вас, и они думают, что это хорошая идея.
Я воспользовался паузой в разговоре, чтобы объяснить причину звонка. Я упомянул о своем интересе к Барбаро, кружку Барбаро, жизни во дворце пяти поколений семьи Кертис.
– Смогу ли я посетить палаццо Барбаро?
– Это вполне возможно, – сказал он. – Я пришлю вам бланк заявления. Скажите мне свой адрес.
Через три дня я получил большой конверт с бланком заявления на разрешение посещения «Исследовательского центра Р. Д. Кертиса». Я заполнил бланк, поставив «нет» в ячейке «Связь с инопланетными духами и движениями». Вместо подписи требовался отпечаток большого пальца правой ноги. Прижимая палец к открытой баночке с коричневым сапожным кремом, я думал, что у меня очень приличные шансы оказаться жертвой глупого розыгрыша. Но я все же отослал по указанному адресу заявление с отпечатком и буквально через несколько дней снова услышал по телефону голос Ральфа Кертиса, спросившего, буду ли я свободен для посещения палаццо Барбаро на следующий день в три часа дня. Я сказал, что буду.
– Отлично, – произнес он. – Вот мы и стартанем.