Но самым лучшим временем – мне было тогда восемнадцать – я считаю время, когда дворец был целиком в моем распоряжении. Мой отчим был сильно занят, налаживая новый бизнес в Малайзии, и поэтому мать часто к нему ездила, а я оставался управлять дворцом. Горничные готовили мне еду, а внизу жил вечно пьяный мажордом. Его звали Джованни, и под кроватью он всегда держал множество бутылок вина. Как вы понимаете, у меня было много подружек, которых привлекал большой дом, и в те дни я становился отчасти плейбоем.
Точно так же, как венецианцы считали Патрисию владелицей палаццо Барбаро, они считали Дэниела Кертиса очевидным наследником. В некоторой степени и он сам разделял это мнение.
– Продажа дома – продажа piano nobile – стала травмой для матери, – говорил он. – Она – человек, живущий среди миллиона красивых вещей, но она может вконец расстроиться из-за единственного случайно разбитого бокала. Представляете? И для нас продажа piano nobile – то же самое, что взять и сломать все красивые вещи в доме.
Он закурил сигарету и подался вперед, сидя в кресле и положив локти на колени, продолжая свою пылкую речь о Барбаро.
– Но тетя Лайза и дядя Ральф в голосовании взяли верх над мамой, а это означало конец piano nobile Кертисов. Потом им пришлось поделить все движимое имущество: украшения, старинные шкатулки, стеклянные чаши, пепельницы – словом, все прекрасные вещицы. И, поверьте мне, если вы имеете дело с piano nobile площадью десять тысяч квадратных футов, то у вас наберется огромное количество такого имущества. И мало того, поделить все это следовало быстро, но никто не позвал дилера-антиквара, который смог бы оценить стоимость всех этих вещей. Они поступили проще: разложили все на полу столовой в три ряда равной длины. Потом, согласившись, что все ряды приблизительно одинаковы, они бросили жребий, чтобы решить, кому какой ряд достанется. Затем все долго стояли и думали: «Так, и что же я получил?» Я видел, как моя тетя подошла от своего ряда к другому, взяла оттуда какую-то вещь и положила в свой ряд; потом взяла какую-то вещь в своем ряду и положила ее в чужой. Я молчал. Я стоял и думал: «И это моя тетя?»
Честно говорю вам, будь это в моей власти, я бы никогда не допустил продажи этого дома. Но я не мог ничего сказать. Как мы говорим: «Non ho voce in capitolo» – «У меня нет права голоса». Потому что в этом семействе, в семействе Кертис, решения принимаются главными, а не всеми членами семьи. Главные же – моя мать и ее муж; тетя Лайза, графиня, и ее муж, граф, а также мой дядя Ральф и его чертовы астронавты и Обезьянья Харя. Но…
Он внезапно встал, желая более весомо выразить свою мысль.
– Есть существенная разница, – снова заговорил он, – между мной и другими Кертисами – пятью поколениями Кертисов в Венеции, начиная с моего прапрадеда, Дэниела Сарджента Кертиса. И знаете, в чем она, эта разница, заключается? Во всех пяти поколениях я – единственный венецианец! Я – единственный Кертис, в котором течет венецианская кровь. Мой отец был истинным венецианцем, он был рожден и воспитан в Венеции.
Он подошел к окну и выглянул во двор. Потом обернулся и оперся на подоконник.
– Вы знаете, что значит быть венецианцем? Венецианцы очень жесткие, они очень вздорные и задиристые. Они неистово отстаивают свою честь, а их лексика чрезвычайно приземленна. В венецианском диалекте есть выражения столь вульгарные, что их просто невозможно воспринимать буквально, иначе вам придется убить человека, их вам сказавшего.
Но венецианцы хороши тем, что их не волнует, король вы, королева, президент, графиня или граф. Венецианцы очень демократичны. Все они братья. Они помогают друг другу. И то же самое относится ко мне, потому что я венецианец. Для меня булочник – мой брат. Для моих матери, тети и дяди булочник – это булочник.
Я люблю этот дом как венецианец, а не просто как Кертис. Он – часть меня. Если от него что-то отломится, я это сохраню. Я храню все, что есть в этом доме. Вот, посмотрите!
Он подошел к шкафу между двумя окнами и принялся один за другим выдвигать его ящики. Они были заполнены обломками мрамора, истрийского камня, кирпичей, осколками стекла и фрагментами металлических украшений.
Дэниел достал из ящика кусок красноватого камня неправильной формы.
– Этот камешек откололся от верхней ступени лестницы у дверей моей квартиры. – Сказав это, он вытащил из ящика кусок кирпича. – Этот кирпич выпал из дымовой трубы во время шторма, а этот кусок железа – фрагмент оконной решетки. Для меня священно все, что связано с этим домом.
Настанет день – клянусь вам – когда я куплю палаццо Барбаро у Ивано Беджио. Я верну все части дворца, которые были ему проданы. Он очень толковый бизнесмен. Он совершил выгодную сделку и прекрасно это знает. Вероятно, он запросит двойную цену против уплаченной им самим. Превосходно. Я заработаю эти деньги, я их найду, займу у богатых друзей. И почему нет? Не впервые случится человеку по имени Дэниел Кертис купить палаццо Барбаро.