Она залепетала: «Да… да… но… кто… эта девушка?!»
Я снова ответил, что не знаю.
Она откинулась на спинку стула. «Я хочу, чтобы они ушли!»
Я понимал, что она отнюдь не имела это в виду, она любила, когда ее окружали люди; но я увидел явные, несомненные признаки тяжелой потери памяти.
Я сказал Ольге, что собираюсь на неделю в Болонью, и пообещал навестить ее по возвращении в Венецию. Но когда я позвонил Ольге, мне ответила какая-то незнакомая женщина, кажется, связанная с музеем Гуггенхайма. Она сказала, что Ольга больна и никого не принимает.
Позже Вильгельм в тех же подробностях описал свои встречи с Ольгой в научном журнале, посвященном Эзре Паунду и его творчеству. Журнал назывался «Paideuma» [36].
Как раз в то время Ольга стала упоминать в разговорах с друзьями фонд Эзры Паунда, впрочем, весьма смутно и не вдаваясь в особые детали. Было ясно, что за кулисами действовала Джейн Райлендс.
– Миссис Райлендс и Ольга все время говорили о фонде, – рассказывал Винсент Купер. – У Ольги были огромные стопки писем и документов, и это сильно ее тяготило. К ней с важными визитами являлись издатели, адвокаты и другие люди, а когда они уходили, она спрашивала меня, кто это такие. Думаю, любому человеку было рискованно иметь серьезные дела с Ольгой. Она была полна энтузиазма, но стала очень забывчивой и легко терялась.
Джеймс Вильгельм говорил, якобы «многие в Венеции подозревали, что кто-то может использовать престарелую Ольгу в своих неблаговидных целях».
Кристофер Кули, друг Ольги и Паунда, очень хорошо знал их библиотеку, так как в начале семидесятых составил ее каталог. Кули жил в доме на Рио-Сан-Тровазо. Мы разговаривали в его саду.
– Когда Ольга сказала мне об учреждении фонда Паунда, – вспоминал Кули, – я ответил ей: «Надеюсь, вы не подписывали никаких документов, относящихся к фонду, без предварительных консультаций с членами вашей семьи». Однако Ольга имела весьма смутные представления о таких формальностях – она не могла с уверенностью вспомнить, подписывала она что-нибудь или нет. Она спросила, не хочу ли я войти в комитет учредителей фонда, и я ответил, что мне нелегко принять такое решение. Я сказал: «Видите ли, Ольга, если дом станет местом постоянного паломничества приезжающих ученых, то могут появиться самые разнообразные издержки. Фонду придется изыскивать деньги на их оплату. Все это будет сопряжено с многими сложностями». Короче, я вежливо отказался.
Когда я в следующий раз увиделся с Джейн – это было на вечере в палаццо Брандолини, – то попросил ее рассказать мне о фонде. Она, сияя белозубой улыбкой, ответила: «Я просто помогаю престарелой леди делать то, что она хочет».
Но я, проявив настойчивость, спросил, кто именно входит в комитет учредителей, чувствуя себя вправе задать этот вопрос, так как сама Ольга пригласила меня войти в комитет. Джейн сразу ощетинилась: «Это не ваше дело!» – огрызнулась она и вышла из комнаты. Такое поведение показалось мне возмутительным; немного позднее я подошел к ней со словами: «Ваша последняя фраза очень многое сказала мне об этом фонде».
Потом произошло нечто из ряда вон выходящее – документы исчезли. На первом этаже в доме Ольги стояло несколько огромных сундуков, набитых бумагами. Однажды, на Рождество, Джейн убрала сундуки с первого этажа, объясняя это желанием освободить место для Ольги и уберечь документы от угрозы затопления. Либо Ольга забыла, куда Джейн перенесла документы, либо та ничего ей и не говорила; но, как бы то ни было, через некоторое время Ольга встревожилась и пожаловалась некоторым друзьям, что Джейн забрала ее сундуки, и она, Ольга, теперь не имеет ни малейшего представления о том, где они находятся. Наконец, она попросила Джейн вернуть ей сундуки, что та и сделала. Но если верить Ольге, то, когда она открыла сундуки, они оказались пустыми.
С этого момента в игру вступил Арриго Чиприани, владелец бара «У Гарри». Чиприани рос и воспитывался в доме на углу Калле-Кверини и Рио-Форначе. Окна заднего фасада дома Ольги выходили в сад Чиприани.
Ничего не сказав Чиприани о цели моего визита, я договорился с ним о встрече. Мы условились, что я приду в бар «У Гарри» в одиннадцать утра. Официанты и бармены суетились в зале, готовя заведение к открытию. Вошел почтальон и бросил на стойку стопку писем. Через несколько минут появился Арриго Чиприани. Одет он был в щеголеватый темно-синий костюм со стоячим воротником. Он был в прекрасной форме – сказывалась выучка мастера карате, обладателя черного пояса.
– Вы не возражаете, если мы прогуляемся во время разговора? – спросил он. – У меня неподалеку назначена встреча.