— Ну и как вы будете меня защищать?
— В общих чертах, если дойдет до стрельбы, это будет означать, что я с работой не справился. А я всегда справляюсь со своей работой.
— Господин Шпандау, как я поняла, хочет сказать… — вклинилась Энни.
— Я знаю, что он хочет сказать, — оборвал ее Бобби. — Уши у меня есть.
Она обожгла взглядом детектива. Шпандау поймал себя на том, что непроизвольно улыбнулся.
— Господин Шпандау, я не уверена, что вы достаточно…
— Да заткнись ты, Энни, — рявкнул на нее Бобби.
Шпандау постарался скрыть свое злорадство.
— Полагаю, мы могли бы обсудить все, — сказал он.
— Конечно.
— Наверное, лучше всего наедине. Если, конечно, не намечается чаепитие.
Аронсон посмотрел на Энни и кивнул. Она нехотя поплелась за ним из трейлера.
— Не пришлась вам работенка, да? — спросил Бобби.
— Это зависит от вас. Без вашей помощи я ничего сделать не смогу.
Бобби протянул ему листок, на который были приклеены буквы, вырезанные из газеты.
ТЫ СКОРО СДОХНЕШЬ, ДАЙ!
Шпандау вернул листок.
— Миленько.
— Вчера утром нашел. Кто-то подсунул под дверь.
— Часто такие получаете?
— Бывает. Какая-нибудь девица увидит меня в кино и втрескается. А ее парень взбесится — и давай мне письма слать.
— И как вы обычно себя ведете?
— Есть у меня человек, который отвечает за безопасность. Обычно до серьезного не доходит.
— Вы ему это письмо показывали?
— Да.
— И?
— Не о чем беспокоиться. Можно еще пару телохранителей взять. Съемочная компания оплатит.
— Так почему это письмо вас так встревожило?
— Потому что они смогли сунуть его под дверь моего трейлера.
— А меня зачем позвали? Я-то чем могу вам помочь?
— Хочу, чтобы вы узнали, кто это.
— У вас какие предположения?
— Никаких.
— Тогда я вряд ли смогу вычислить его, каким бы блестящим сыщиком я ни был. Вы сами сказали — это может быть разозлившийся кавалер. Да кто угодно. Наймите телохранителя и забудьте об этой бумажке.
— И все? Это все, что вы мне можете сказать, мать вашу? Мне же кто-то угрожает!
— Какой-то идиот послал вам письмо. Такое сплошь и рядом случается. Дело яйца выеденного не стоит.
— Да иди ты знаешь куда!
— Послушайте, — спокойно сказал Шпандау. — Если бы такое дерьмо хоть что-то значило, половина Голливуда давно отдыхала бы на кладбище. Это ж как рекламки в супермаркетах — пустое дело. Извините, что испортил вам все веселье, но такие письма все получают. Оборотная сторона популярности. Если считаете, что вам грозит серьезная опасность, есть люди, которые способны защитить вас. И обязательно обратитесь в полицию. Но пытаться вычислить отправителя, сужая круг подозреваемых, — пустое занятие. Это может быть кто угодно. Если вы, конечно, не подозреваете кого-то.
— Не подозреваю.
— Тогда и говорить не о чем. Обратитесь в полицию и наймите телохранителя.
— Тогда катитесь! Я кого-нибудь другого найду.
— Разумеется, всегда можно найти того, кто будет рад выкачать из вас деньги.
— Идите в жопу!
Лексикон Дая начинал утомлять Шпандау. Его уже подмывало схватить актера за грудки, поднять со стула и прочитать ему краткую лекцию о том, как следует принимать гостей, особенно тех, которые превосходят вас на двадцать пять кило и десять сантиметров. Он бы так и поступил, если бы руки Бобби Дая не тряслись, когда он прикуривал сигарету. Бобби пытался выглядеть крутым, но ему это плохо удавалось. До этого момента все происходящее забавляло Шпандау. Но теперь он понял, что все не так просто.
— Дайте-ка мне записку еще раз.
Дай протянул листок. Шпандау взял его за уголки, хотя не очень надеялся, что от этого будет толк. Он поднял листок на свет. Вырезки глянцевые, наверняка пальчики на всех остались. Но поди разбери, чьи они.
— Сколько человек это видели?
— Черт его знает. Энни. Роберт. Может, еще двое-трое.
— Иными словами, записку передавали по кругу, как блюдо с колбасками.