— Что означает, что у нас будет две поклонницы вместо одной, — сказал Кирк.
— Какой одной? — Мэтт посмотрел на него с искренним любопытством.
— Подруга младшей двоюродной сестры Эрика. Как там ее зовут? Та, что влюбилась в Саймона. Она приходит на все наши концерты и говорит всем, что она его девушка.
Саймон поморщился.
— Ей тринадцать.
— Это действие твоего вампирского сексуального шарма, чувак, — сказал Мэтт. — Дамы не могут устоять перед тобой.
— О, ради всего святого, — сказала Клэри. — Вампирского сексуального шарма не существует. — Она ткнула пальцем в Эрика. — И даже не думай сказать, что «Вампирский сексуальный шарм» звучит, как название группы, или я…
Дверь гаража снова поднялась.
— Эй, чуваки? — Это снова был Кайл. — Послушайте, если вы не хотите, чтобы я попробовал, все нормально. Может, вы изменили свой стиль, да что угодно. Просто скажите, и я отстану.
Эрик склонил голову на бок.
— Входи, мы на тебя посмотрим.
Кайл вошел в гараж. Саймон уставился на него, пытаясь оценить, что именно заставило Клэри счесть его сексуальным. Он был высоким, широкоплечим и стройным, с высокими скулами, длинноватыми черными волосами, которые спускались кудрями на его лоб и шею, а кожа была смуглой, еще не утратив летний загар. Его длинные и густые ресницы, обрамляющие поразительные каре-зеленые глаза, делали его похожим на красавчика рок-звезду. На нем была надета приталенная зеленая футболка и джинсы, а обе его руки обвивали татуировки — не метки, просто обычные тату. Они выглядели, как рукописные строки, извивающиеся вокруг его руки и исчезающие под рукавами футболки.
— Ладно, — пришлось признать Саймону. — Он не урод.
— Знаешь, — наконец, сказал Кирк, прерывая молчание. — Мне кажется, что он довольно симпатичный.
Кайл моргнул и повернулся к Эрику.
— Так вы хотите, чтобы я был вокалистом, или нет?
Эрик отсоединил микрофон от стойки и протянул ему.
— Давай, — сказал он. — Попробуй.
— Знаешь, он действительно довольно хорошо пел, — сказала Клэри. — Я как бы пошутила насчет того, чтобы взять Кайла в группу, но он и в правду умеет петь.
Они шли вдоль Кент-Авеню в сторону дома Люка. Небо потемнело и из голубого стало серым в преддверии наступления сумерек, а тучи низко нависали над Ист-Ривер. Клэри вела рукой в перчатке вдоль сетчатой изгороди, которая отделяла их от потрескавшейся бетонной набережной, с металлическим дребезжанием.
— Ты так говоришь, потому что считаешь его красавчиком, — сказал Саймон.
Она улыбнулась.
— Не настолько красавчик. Не самый красивый парень, которого я когда-либо видела.
«Которым, вероятнее всего был Джеймс», — подумал Саймон, — «хотя она и не сказала этого вслух».
— Но я действительно подумала, что взять его в группу было бы хорошей идеей. Если Эрик и остальные не смогут сказать ему, что ты вампир, то они и другим не скажут. Надеюсь, это положит конец этой глупой идее.
Они почти подошли к дому Люка; Саймон видел его через улицу, ярко-желтые освещенные окна, выделяющиеся в наступающей темноте. Клэри остановилась возле прохода через забор.
— Помнишь, как мы убили здесь кучку демонов Раум?
— Ты и Джейс сделали это. А меня чуть не вырвало.
Саймон помнил, но его сознание не задержалось на воспоминании; он думал о Камилле, сидящей напротив него во внутреннем дворике, и говорящей: «Ты можешь дружить с сумеречными охотниками, но никогда не станешь одним из них. Ты всегда будешь другим и чужим для них». Он покосился на Клэри, размышляя, что она скажет, расскажи он ей о своей встрече с вампиршей и ее предложении. Он подумал, что, вероятно, она будет в ужасе. Тот факт, что ему нельзя было навредить, не заставлял ее меньше переживать о его безопасности.
— Сейчас ты бы не испугался, — сказала она мягко, словно читая его мысли. — Ведь теперь у тебя есть Метка. — Она повернулась, чтобы посмотреть на него, все еще облокачиваясь на забор. — Кто-нибудь замечая ее, спрашивает тебя о ней?
Он помотал головой.
— Волосы в основном прикрывают ее, и в любом случае, она сильно выцвела. Видишь? — Он убрал волосы в сторону.
Клэри протянула руку, чтобы коснуться его лба и закругленной Метки. В ее глазах была печаль, как и в тот день в Зале Согласия в Аликанте, когда она высекла старейшее проклятие мира на его коже.
— Болит?
— Нет. Она не болит.