Но хорошего агента голыми руками не возьмешь. Они привыкли, что люди перед ними на задних лапках танцуют. И стоит им встретить того, кто способен послать их к чертовой бабушке, как у них двигательные нейроны перестают функционировать. Энни продолжала пялиться на него, пытаясь уяснить, как это Шпандау намерен вот так запросто взять и уйти. Она смерила его взглядом, словно впервые увидела. Высокий, смуглый мужчина. Сломанный нос. Усталые глаза. Большой палец поврежден. Хороший костюм — настоящий «Армани». Но что это за уродские ковбойские сапоги? Шпандау показался ей немного похожим на Роберта Митчема.[11]
Но Роберта Митчема она находила немыслимо сексуальным, поэтому не стала сосредотачиваться на этом сходстве. Крутой парень, решила Энни. Настолько крут, что может позволить себе послать все к черту. У такого и мозги могут быть. Наконец программа в ее голове завершила цикл, и Энни одарила Шпандау злобной улыбкой.
— Хитрожопый, — похвалила Энни.
— Отнюдь. Просто у меня есть чем занять время до конца отпуска, вместо того чтобы сидеть тут и выслушивать грязные ругательства от какой-то неврастенички с Лонг-Айленда, одетой в мешок для картошки за две тысячи долларов.
— Слышь, Техас, тебя наняли…
— Нет, меня не наняли. Никто никого не нанимал. Ваше агентство попросило меня приехать сюда и посмотреть, появится ли у меня желание помочь ему выпутаться. Так что пока это все на добровольных началах. Вежливость, принятая в общении предположительно воспитанных людей. Честно говоря, меня не тянет разгребать дерьмо, даже если за это платят.
— Господи, да кем же вы себя возомнили? И с кем вы, по-вашему, имеете дело? Мне нужен профи, а они мне какого-то мудака-статиста из ковбойского сериала прислали!
Это она про мои «Тони Лама»,[12] догадался Шпандау. В остальном он выглядел безупречно. Шпандау помахал ей на прощание и повернулся к двери.
— Ну ты, козел, не поворачивайся ко мне спиной!
— Если желаете, я попрошу в агентстве, чтобы прислали кого-нибудь, кто вас устроит.
— Шутите? — завопила Энни, когда он потянулся к двери. — Да пошел ты в жопу вместе со своим агентством! Лошадиного дерьма на ковре не оставь, когда выкатываться будешь, ковбой сраный!
Шпандау распахнул дверь и чуть не столкнулся со стройным элегантным мужчиной средних лет — идеальная стрижка и костюм в тонкую полоску.
— Извините, — сказал Шпандау и попытался пройти.
— Не будете ли вы столь любезны задержаться еще на несколько минут? — спросил человек и улыбнулся, явив последнее достижение ортодонтии. Потом любезным жестом пригласил Шпандау обратно в кабинет и закрыл дверь. — Привет, Энни. Вижу, ты тут демонстрировала свою светскость, за которую тебя так любят в Беннингтоне.
— Этот… козел, которого прислало агентство, собирался уходить.
— Прошу прощения. Господин Шпандау?
— Дэвид Шпандау. «Корен и партнеры», личная безопасность и расследования.
— Извините, господин Шпандау. Энни просто привыкла, чтобы все было, как она любит. Представление о дипломатии у нее незамысловатое: орать на людей во все горло, пока они не сдадутся. Приношу извинения за нее.
— Роберт, — вмешалась Энни. — Он же полный идиот. Для нашего дела совсем не подходит. Ты только посмотри на его сапоги!
— Солнышко, не уверен, что стал бы так говорить на месте того, кто носит «Версаче» и все равно похож на еврейку из хасидской семьи.
— Роберт, это жестоко! — заскулила Энни, но не смогла сдержать улыбки.
— Лапуля, ты же знаешь, что это так. Ты бы напялила лаковые сапоги к этому платью, если бы тебе в магазине не выдали инструкций. — Он повернулся к Шпандау. — В «Шанель» вообще отказались ее обслуживать.
— Это гнусная ложь!
— Она у нас живая легенда. Они считают, что Энни покупает у них одежду и отдает ее на переделку какому-нибудь китайцу из Резеды. Иначе не складывается.
На этот раз Энни захихикала.
— Роберт, ты невыносим!
— Я люблю тебя, поэтому мне можно такое говорить. А эта черная тряпочка тебе в самом деле к лицу. «Донна Каран»?
— Нет, конечно. «Баленсиага», пупсик. Тебе правда нравится?
— Полный отпад. Это твой стиль. И крой — как раз для тебя.
— Честно? — не унималась она.
— Да разве я не самый честный человек среди твоих знакомых? А теперь будь зайкой и перестань цепляться к этому человеку. — Он протянул руку Шпандау. — Роберт Аронсон, кстати говоря. Адвокат Бобби Дая. — Аронсон жестом предложил Шпандау присесть. Потом сел сам, слегка подтянув брюки на коленях. — А теперь давайте подумаем, как нам все уладить. Я весь день говорил по телефону о вас, господин Шпандау. И несмотря на реакцию Энни, вы, похоже, пользуетесь авторитетом среди коллег.
— Я… — начала Энни.
— Заткнись, Энни. Помнишь того психа, который преследовал Марси Дюпон в прошлом году? Именно этот джентльмен упрятал его куда следует. По всей видимости, господин Шпандау как раз специализируется на таких клиентах, как мы. Скажите, господин Шпандау, вы действительно настолько хороши?
— Я лучше. Я поистине находка для любой организации.
Аронсон рассмеялся. Этот смех был бы приятным, сочти Шпандау его искренним.
— Да не получится у него ни черта, — настаивала на своем Энни.
— Дело в том, дорогая, что всем наплевать на твое или мое мнение. Я говорил по телефону с Гилом — Гилом Уайтом, главой «Объединенных талантов». Гил хочет, чтобы Бобби пообщался с этим человеком. А дальше пусть сам решает.
Энни Майклз пожала плечами и недовольно выдохнула. Потом села за свой стол, сняла трубку и нажала кнопку на телефоне. Шпандау услышал жужжание в приемной.
— Милли, узнай, когда будет перерыв на обед на площадке «Пожара». — Она повесила трубку. — А вот когда вся эта хрень полетит к чертям собачьим, по жопе надают мне, как всегда, — выдала она в пространство, ни к кому не обращаясь. Ее телефон зажжужал, она взяла трубку, послушала и спросила: — Он на площадке или в трейлере? — Потом она снова положила трубку и снова сняла ее, быстро набрала номер. — Привет, пупсик, это я. Детектив пришел. Ты как, в настроении с ним поговорить? Когда? Примерно через полчасика? Пока. — Она положила трубку кончиками пальцев, словно это был протухший банан. — Ладно. Давайте попробуем.
— А больше нам ничего и не надо, — согласился Аронсон. — В том случае, разумеется, если господин Шпандау не передумал после того, как испытал на себе твое обаяние.
— Я бы хотел поговорить с ним, — ответил Шпандау.
— У них перерыв через полчаса. Они снимают В тридцать шестом «Фокса».
Энни взяла сумочку и прошагала к двери. Лронсон взглянул на Шпандау и выразительно закатил глаза.
— Мы едем на съемочную площадку «Пожара» на студию «Фокс», — сообщила она помощнице. — Позвони на проходную и закажи пропуска. Вернусь после обеда. Все важные звонки переводи на мобильный. Ты понимаешь разницу между важным и неважным?
— Угу, — смущенно протянула помощница, краснея.
— Ты меня слушаешь?
— Да, Энни.
— И чтобы мне не названивали всякие идиоты, которым просто поболтать вздумалось.
— Энни, откуда мне знать, поболтать они хотят или еще чего?
— Оттуда, лапуля, что это часть твоей долбаной работы — знать, кто важен, а кто нет. У важных людей нет времени на болтовню. Теперь тебе ясно?
— Да, Энни.
— Ну почему все ведут себя так, словно им только что череп вскрыли? Роберт, поедешь со мной. А ты, ковбой, скачи сзади на своей лошади.
— Встретимсяу проходной, — ответил Шпандау. — Я дорогу знаю.
Энни фыркнула, ушла к лифту и негодующе ткнула кнопку. Очевидно, лифт боялся ее не меньше, чем все остальные, поскольку открылся в то же мгновение.
— Роберт, ну ты чего застрял?
— Иду, Энни.