"Я жду, — говорит она совершенно насмешливо.
Заставь ее думать, что ты уязвима, сыграй на своей удаче, солги ей, независимо от того, знает ли она правду".
Я опускаю подбородок и тяжело выдыхаю через нос: "Я в это не верю". Я поднимаю на нее взгляд: "Ваше величество." Все мои усилия уходят на то, чтобы сказать это без обиняков.
Она улыбается, но венатор все еще не отпускает меня. Повернувшись ко мне спиной, она идет к Дарию. Лоркан не сводит с меня взгляда, но укол вины пронзает мою кожу.
"Мне будет приятно получить от тебя ответы". Сарилин проводит ногтем по центру раны Дария, и он шипит от этого прикосновения.
Мои зубы грозят разлететься от того, как сильно я прикусываю, ненавидя то, что она имеет в виду.
Дариус качает головой в сторону, выдыхая смех, хотя он почти не приходит в сознание: "Почему ты так уверена, что у тебя что-то получится?"
Плечи Сарилин напряглись. Видно, что это ее разозлило, может быть, даже выбило из колеи. Она прочищает горло, проводит золотым ногтем по коже Дария и говорит двум венаторам: "Уведите его и сообщите городу прекрасную новость о том, что мы наконец-то… — она затянула слово, улыбнувшись, — поймали Золотого Вора".
Кивнув головой, венаторы начинают тащить его прочь. Второй венатор наконец отпускает меня, и Сарилин бросает на меня последний самодовольный взгляд, после чего следует за остальными к выходу из леса. Каменно-холодный взгляд, которым я хочу одарить ее, полностью растворяется, когда Дарий смотрит на меня через плечо. В груди у меня заныло от того, как он сжал челюсти. Он не злится, он разочарован.
Поверь мне, — хочу сказать я, — просто, пожалуйста, поверь мне, я еще могу все исправить.
Его глаза покидают меня, и поляна становится еще больше, чем прежде, когда все садятся на лошадей. Я слышу скрип открывающихся и закрывающихся дверей повозки, и вот я уже стою с Лорканом, единственные, кто остался.
Мы смотрим друг на друга, и тупая боль от удара по венатору теперь дает о себе знать. Я не позволяю ей проявиться. Я скорее потеряла дар речи.
Грудь Лоркана вздымается от глубокого вздоха, когда он прижимается к седлу лошади и поднимает ноги с земли, чтобы забраться на нее. Остановившись впереди, он протягивает мне ладонь, но я не хватаюсь за нее. Не могу.
Он разочарованно вздыхает и смотрит вниз, на лошадь. Он осторожно подходит ко мне и с напряжением в голосе говорит: "Нара, пожалуйста".
Я игнорирую эту просьбу.
"Брат", — с трудом произношу я и качаю головой, прежде чем подчеркнуть: "Он твой брат".
Он сглатывает, гнев, как и прежде, заливает его глаза: "Не по крови".
Я разражаюсь истерическим смехом и качаю головой от того, что только что узнала. Его брат, то есть человек, одержимый драконами, о котором говорил Дариус, должен быть отцом Лоркана: "Кровь или нет, он все равно твоя семья".
Он сосредоточен на чем угодно, только не на мне, и в этот момент я не уверена, хочу ли я закричать, заплакать или получить удовольствие от того, что королева чувствует то же, что и я с того дня после Ноктюрна.
"Неужели королева…" Я запнулась, и кивок Лоркана подтвердил мою правоту.
"И генерал", — говорит он.
Как я могла быть такой глупой? Когда за обеденным столом Лоркан сказал им, что я знаю имя Дария, Сарилин и генерал не выглядели обеспокоенными. У меня голова идет кругом: "Все это время мы говорили о нем, и ты ни разу не сказал мне…"
"Потому что он убил моего отца, когда мы были еще детьми, Нара, он укусил его, и мне пришлось наблюдать за мучительной смертью отца", — он произносит последнюю фразу так, будто я должна ужаснуться этому испытанию.
"Но ты также убил сотни таких, как он", — возражаю я, мое лицо пылает так, что извергаются вулканы на севере: "Некоторые из них были еще птенцами. Это новорожденные, Лоркан!"
"Я не ожидаю, что ты поймешь…"
"Потому что ты мне ничего не сказал!"
"И ты тоже!" Я впервые слышу, чтобы он так повышал голос. В его голосе звучит почти звериный оскал: "Неужели ты думала, что я не задам вопрос, почему ты пытаешься его защищать? О том, что я стоял и смотрел, как он только что поцеловал тебя? Или… твой момент с ним на балу Ноктюрн?"
Я почти спотыкаюсь, отступая назад. Конечно, он видел, он все это видел, но не то, что он был свидетелем этого, меня так шокировало и смутило. Когда я поцеловала Дария, все было по-другому, все чувствовалось по-другому. Запретная опасность и ненависть под густым желанием каждого поцелуя.
Мой голос — стыдливый шепот: "Королева рассказала тебе о бале?"
Натянутая улыбка, и он со спокойствием отвечает: "Только что".