Голоса вокруг нас затихают, превращаясь в невнятные похвалы, хотя я знаю, что это мой разум теряет ориентацию на всех. Поймать вора, вернуть Иваррону его кровь, и моим братьям не придется разбираться с ошибкой, которую я совершила, согласившись работать с ним. Но вор, оказавшийся перевертышем, не так прост, и Иваррон это знает.
Его хватка наконец ослабевает, и он отступает назад, прежде чем я успеваю произнести хоть слово, но холодный взгляд остается прикованным ко мне, словно он знает, что этих последних слов было достаточно, чтобы убедить меня.
Я застываю на месте, наблюдая, как Иваррон исчезает в толпе людей. Я подумываю обратиться к своим братьям, но им не нужен этот стресс, не тогда, когда я сделаю для них все, что угодно, в одно мгновение.
Поворачиваюсь еще раз, и мое выражение лица, должно быть, выглядит для окружающих не менее чем невесело, когда я добираюсь до Лоркана. Он натягивает поводья своей лошади, а его глаза, похожие на свежие клеверные камни, которыми я, кажется, так очарована, смотрят на меня.
Он заканчивает поправлять лошадь, его пристальный взгляд задерживается на каждой части моего лица, и на его губах играет полуулыбка: "Ты решила?"
Я рассеянно киваю, надеясь пока забыть о том, что сказал мне Иваррон: "Я уже давно знаю свое решение".
"В таком случае". Его голос напрягается, когда он садится на лошадь: "Ты поедешь со мной". Его покрытая шрамами рука протягивается навстречу моей.
И, как и вчера, я уставилась на нее, как идиотская дура.
"Если только ты не хочешь ехать с Мартином", — говорит он, и я обращаю свое внимание на него, когда он жестом головы показывает перед собой. Я хмурюсь, проследив за его движением к парню не меньше моего возраста, который ковыряется в носу и плюет на пол, прежде чем вытереть все остатки, которые он оставил на своей лошади.
Я видела и похуже.
Подняв подбородок, я говорю: "По сути, да". И отвожу глаза в сторону: "Он кажется прекрасным". Не ложь. Честный ответ, потому что ехать с Мартином кажется проще, чем с Лорканом и его постоянными пристальными взглядами.
Лоркан забавно хмыкает, вскидывая бровь: "Мисс Эмброуз".
Я резко выдыхаю, зная, что не должна вести себя упрямо, только не с венатором.
Мы встречаемся взглядами, когда я хватаю его за руку и затаскиваю себя на спину. Пружина неизвестных бурлящих ощущений поднимается по моему животу к груди, когда на его губах появляется та же вчерашняя шутливая улыбка. Я стараюсь не хмуриться, осторожно обхватываю его плотное тело руками и прерываю наш взгляд, глядя на своих братьев.
Когда они машут мне рукой, мои веки дрожат. Не успеваю я оглянуться, как они становятся все дальше и дальше, и я покидаю место, где выросла, и свою семью.
Мы едем несколько часов в тишине, проезжаем леса, другие города и деревни, где многие хлопают в ладоши и выражают благодарность за все, что делают венаторы. Вскоре солнце начинает ярко палить, а голод сворачивается в моих кишках, поэтому мы с Лорканом останавливаемся в гостинице на окраине.
Я опираюсь предплечьями о полированный дубовый стол, ожидая, пока леди, которая нас обслуживала, подойдет с едой. Я не говорю ни слова, пока Лоркан изучает мое лицо и единственную надетую на мне перчатку.
Он хочет задать вопросы, но прежде чем он успевает открыть рот, появляется буфетчица и ставит перед нами два пирога.
Мой аппетит переполняется, я восхищаюсь выбранным мной кусочком с глазированной клубникой сверху. Не в силах сдержать свое волнение, я хватаю столовые приборы и вгрызаюсь в него, смакуя сладкие фрукты, смешанные с маслянистым тестом, которое тает на языке. Наклонившись, я поглощаю все, до последней крошки, пока не замечаю, что Лоркан ужасно неподвижен. Я украдкой бросаю на него взгляд и вижу, что он смотрит на меня, опираясь одной рукой о край стола и не пытаясь спрятать свой прищуренный взгляд.
Я смотрю на него с полным ртом и спрашиваю: "Что?".
Его брови поднимаются, но я вижу, что он сдерживает улыбку: "Ничего, ты просто ешь так, будто тебя несколько дней морили голодом".
О… это.
"Я выросла с тремя старшими братьями". Я вытираю губы тыльной стороной ладони: "Каждый прием пищи был битвой за то, чтобы получить то, что ты хочешь". Это и мое обожание еды, даже когда у нас едва хватало на всех, чтобы поесть в первые несколько лет, когда мы стали сиротами.
"Как их зовут?"
"Самый старший — Идрис, затем Иллиас, и последний — Икер". Мой взгляд перемещается вниз. Я улыбаюсь и думаю, рисует ли сейчас Иллиас или Идрис читает свою любимую книгу, жалуясь на постоянные вопросы Икера ни о чем конкретном.