Вокруг меня проплывают воспоминания: каждый раз, когда я разговаривала с Лорканом; когда он ушел от меня после нападения Адриэля и Орана. Когда он игнорировал меня среди других венаторов и генерала… когда мы впервые поцеловались, а он слушал генерала так, словно меня больше не существовало.
Я почти слышу треск в груди, ведущий к сердцу, и отвожу взгляд, когда мы выходим из тронного зала.
"Он того не стоит", — говорю я так тихо, что даже венаторы рядом со мной не слышат, и закрываю глаза, вспоминая свою жизнь до города.
Глава 46
Я хлопаю ладонью по каменным стенам в поисках какого-нибудь свободного куска. Бесполезно думать, что он найдется, но венаторы даже не удосужились бросить меня в обычную тюремную камеру, а отвели туда, где я нашла Адриэля.
Осознание того, что меня отправили именно сюда, должно было бы наполнить мой желудок ужасом, но вместо этого я беспокойно озираюсь, снимая плащ, как будто он достаточно пригоден для использования в качестве оружия.
Гниющая плоть заполонила все подземелье, и я подавляю желание не захлебнуться.
У меня нет ни ножен, ни клинка — ничего, что могло бы помочь мне в любом случае. Ладонь становится красно-рыжей, когда я снова ударяюсь о стену и упираюсь в нее лбом. Ее холод успокаивает мой горящий разум и тело.
Задыхаясь, я откидываю голову назад и начинаю шептать колыбельную, которую пел мне отец, чтобы я заснула: "О солнце, о солнце, я жду тебя, греюсь в сумерках до твоего рассвета. О солнце, о солнце, как я хочу быть ослепленным тобой и оплакивать тебя, когда ты перестанешь светить… — я обвожу на земле рядом с собой солнце и луну, — о луна, о луна, я жду тебя, испепеляя тех, кто позорит нас. О луна, о луна, как я хочу разделить с тобой небеса, и вступить в любовь и блаженство…"
"Ты была последней, кого я ожидал увидеть здесь".
Мои пальцы замирают в пыли, и я поднимаю голову, услышав измученный и слабый голос.
Адриэль.
Стена разделяет нас, и я не вижу его, но когда я только спустилась сюда, он был еще без сознания. Я поворачиваю голову в сторону, чтобы он лучше меня услышал, и выдыхаю: "Ты очнулся".
Его смех похож на потрескивание очага: "С того момента, как ты решила, что разрушение стен что-то даст".
Мои губы поджимаются, и я выдыхаю воздух, глядя на то, что меня окружает. Напрасно я думаю, что смогу сбежать. Мне повезло, когда я вытащила Дариуса, но у меня уже была одна возможность уйти с ним, и я этого не сделала.
Теперь мне придется с этим смириться.
Адриэль впитывает мое молчание, и скребущий звук, а затем ворчание, как будто он поднимает себя по стене, эхом отдается в пустоте: "Похоже, ты все еще ее любимчик, если единственным наказанием для тебя являются подземелья".
Я уже не уверена, что было бы хуже.
"Может быть, я ее просто интригую", — бормочу я себе под нос, саркастически поднимая брови. Когда он снова захихикал, я резко вдохнула: если бы только я могла все это предотвратить.
Смех Адриэля переходит в хриплый кашель, а следующие слова он произносит нерешительно: "Ты… ты поняла, что это Лоркан меня укусил?"
Что-то острое кольнуло меня в сердце: "Я не хотела верить, что это был он", — шепчу я, глядя в пол. Хотелось бы, чтобы все это было ложью.
"Я тоже", — говорит Адриэль: "Потом стало ясно, почему он это сделал".
Я вздрагиваю от неожиданного внимания. Несмотря на то, что Адриэль меня не видит, я хмурюсь, поворачиваю голову через плечо и смотрю на кирпичную стену: "А генерал не велел ему это сделать?"
Я так и предполагала. Он убил моего отца по приказу генерала, что было для него неприятным способом отдать долг Эриону.
"Как ты думаешь, почему на следующий день после того, как мы с Ораном схватили тебя в саду, на нас напали? Должно быть, твой запах был на нас".
В ту же ночь я впервые встретила Дария. Пока я сражалась с ним, Лоркан напал на Адриэля и Орана. Он замедлил шаг перед тем, как мы все отправились в город, и напрягся, как только прошел мимо них. Я покачала головой: "Но Оран…"
"Не успел", — шепчет Адриэль, и тот момент, когда Венаторы притащили обоих обратно, гложет меня со всей силой вины: "Полагаю, это мне на руку, мы были ужасны с тобой, и ради чего?" Он втягивает воздух сквозь зубы, и я представляю, как он морщится: "Ревность?"
"Я простила вас", — говорю я, и даже при звуках причитаний других заключенных становится тихо.
"Не стоило", — говорит он, когда я уже не думаю, что он мне ответит.