Я успеваю отпрыгнуть в сторону, как его когти вонзаются в пол, и мы с Дариусом расступаемся.
"Ты, наверное, шутишь", — говорю я себе под нос, когда оно издает пронзительные крики и направляется ко мне.
Я бегу.
Плечи ударяются о стены, когда я сворачиваю за угол, я не оглядываюсь, но знаю, что рюмен у меня на хвосте. Вот уже видны три проходные стены, ведущие в центр, где сражаются между собой перевертыши и венаторы.
Чувствуя облегчение, я ускоряю шаг, и рюмен начинает отдаляться, но когда я дохожу до середины прохода, какая-то сила сбивает меня на землю. Клинок выскальзывает из рук, в ушах стоит гул, и я отшатываюсь от дымки пыли, окутывающей воздух.
Целую вечность я не могу осознать, что произошло, пока меня не переворачивают на спину и не хватают за шею.
Мои глаза расширяются, я сталкиваюсь лицом к лицу с генералом, нависшим надо мной, и весь воздух начинает выходить из меня, когда я делаю рваные вдохи.
"Ты просто никогда не останавливаешься". От ярости в голосе Эриона кружится голова, и я вцепляюсь в него пальцами: "Я должен был заставить Лоркана убить всю твою семью в тот день".
Гнев нарастает в моей груди, но я не могу его выпустить, так как его пальцы сжимаются вокруг моего горла.
"Ты развратила разум Фрейи".
Я извиваюсь под ним.
"Ты все испортила, встав на сторону перевертышей".
Мои легкие начинают болеть.
"Лоркан стал слишком слабым из-за тебя". Его глаза теперь горят пустотой: "И что теперь? Ты будешь виновата в разрушении нашего мира".
Вцепившись пальцами в его руки, я выдавливаю из себя слово "нет" и, набравшись сил, говорю: "Вы с королевой уже сделали это".
Он смотрит на меня яростными глазами, когда его хватка ослабевает. Воспользовавшись случаем, я впечатываю ногу ему в живот. Он мгновенно отпускает ногу, и я задыхаюсь, когда он падает на бок, издавая слабый хрип.
С отвратительным ожогом от его пальцев, запечатленным на моей шее, я поднимаюсь в сидячее положение и пытаюсь прийти в себя, обнаружив, что мой клинок находится рядом.
Спотыкаясь на коленях, я потянулась за ним, но Эрион оттащил меня назад за волосы, выхватывая клинок, и я вздрогнула.
Нет, мне нужно…
"Эрион!" кричит Дарий, пробираясь сквозь пыль, когда я поднимаю на него глаза, но Эрион рывком поднимает и меня, и себя, прижимая острие клинка к моей шее.
Дарий останавливается, бросая взгляд то на кинжал, то на меня, то на Эриона.
У меня перехватывает дыхание, и я ищу лазейку, когда Эрион подавляет смех, и я недовольно морщусь от его звука.
"Дариус Хален", — объявляет он с издевкой в голосе: "Презренный пасынок. И единственный перевертыш, по которому скучал Лоркан, даже после того, как я привел его сюда, он постоянно говорил, как ему его не хватает". Он произносит со злобным придыханием: "Его брат Дариус".
Ладони Дария сжимаются в кулак, и это только заставляет Эриона еще сильнее погрузить лезвие в мою кожу.
"Ты настроил его против меня".
"Я настроил его против всех вас". Гордость, звучащая в словах Эриона, вызывает тошноту: "И как наивный мальчик, он поверил всему, потому что именно я был тем отцом, которого он так хотел, тем, кто превратил его в существо, которым он сейчас является… наполовину дракон, наполовину рюмен".
Дарий этого не знал, но никак не отреагировал: "Такой человек, как ты, не заслуживает звания отца".
"Тогда убей меня, вор", — прорычал Эрион, и давление клинка ослабло, когда он толкнул меня к Дарию: "Убей меня, как убил отца Лоркана".
Я цепляюсь за руку Дария и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Эриона, раскинувшего руки в стороны.
Он ухмыляется, смеяться над Дарием.
Я пытаюсь сделать шаг вперед, во мне бушует гнев, когда рука Дария настигает меня. Его взгляд скользит по моей шее, и, словно почувствовав это, я провожу пальцами по ней, втягивая кровь на кончики пальцев. Когда я поднимаю взгляд, Дарий уже не смотрит на меня.
"Он только больше возненавидит тебя", — насмехается Эрион, и его самодовольная ухмылка не исчезает, даже когда Дарий обдумывает его слова. Впервые его лицо остается бесстрастным, пока губы не превращаются в холодную ухмылку, жестокую для любого, кто осмелится перечить ему.
"Что ж, — говорит он, — хорошо, что я люблю, когда меня ненавидят". Он подходит к Эриону, тени трещат в его руке сбоку, пока он изучает внезапную трусость, охватившую Эриона, несмотря на мой клинок в его руках: "Передай привет Аурелии".
Аурелии?
Эрион нахмуривает брови, словно узнавая это имя, и шепчет про себя "Аурелия".
"Моя мать", — прохрипел Дарий, и на грудь навалилась тяжесть.