Должно быть, именно Эрион убил его мать все эти годы назад.
Когда Дарий поднимает руку, на его лице проступает узнавание. Тени превращаются в клинки, а по позвоночнику проносится ледяная волна, и я смотрю направо.
Лоркан стоит на краю стены и целится стрелой в Дария.
Крики становятся приглушенными, когда Лоркан смотрит на меня, и хотя выражение его лица твердое, неподвижное, в его глазах плещется заряд сожаления.
Подожди…
"Нет!" Это слово звучит слишком слабо, потому что в ту же секунду стрела вылетает из лука, и я мгновенно зажмуриваю глаза от ужаса, который на этот раз держит меня в плену.
Звук захлебывающегося кровью человека замораживает меня.
Нет, нет, нет.
Я открываю глаза, но меня охватывает шок: кровь, разбрызганная по полу, принадлежит не Дарию.
Перевожу взгляд на генерала — его рот широко раскрыт, он вцепился обеими руками в шею. Стрела пронзила его горло, когда он рухнул на колени, и кровь хлынула сквозь щели его пальцев.
Он смотрит на Лоркана, в его широко раскрытых глазах горит предательство, а затем он падает, больше не двигаясь.
Лоркан убил его.
Он все слышал.
Я смотрю на Лоркана, не зная, что чувствовать, когда он опускает лук и смотрит на нас с Дарием.
Он кивает один раз в знак перемирия, и я начинаю улыбаться.
Не прошло и секунды, как лидер рюменов прорвался сквозь одну из стен.
Я кричу предупреждение, но уже слишком поздно. Время замедляется, и мой голос переходит в вздох, когда Лоркан, вращаясь, устремляется к рюмену, и его острое когтистое крыло взлетает, пробивая Лоркану грудь.
Мои ноги взлетают вверх, когда сила удара крыла отбрасывает Лоркана к другой стене. Выхватив мой клинок, Дарий бросается к рюмену с огненными вихрями в тот момент, когда я настигаю Лоркана и вместе с ним падаю на пол. Лук вываливается из его рук, и я с паническим видом прижимаю руки к крови, хлещущей из его груди.
Все в порядке, он же дракон, он исцелится, исцелится, исцелится…
"Прости меня", — прохрипел он, и с его розовых губ потекла кровь.
Я качаю головой: "Ты можешь сказать мне это позже. Давай просто уберем тебя отсюда". Я оглядываюсь по сторонам в поисках Дария, но он на другой стороне, отбивается от рюменов.
"Я солгал…" Шепот Лоркана возвращает мое внимание к нему. Бледный, слишком бледный: "Я солгал…"
Я снова качаю головой, но прежде чем я успеваю заговорить, он хватает меня за запястье, отталкивая его от себя, и вкладывает что-то в мою руку.
Я смотрю на него, мои губы раздвигаются, когда я опускаю взгляд на свою ладонь.
Солнце.
Моя резьба.
Оранжевый оттенок пламени освещает светлое дерево, окрашенное в красный цвет кровью Лоркана.
"Скажи Дарию, чтобы он исполнил свое желание".
Я смотрю на него, и у меня болит горло.
Он прощается, он думает, что не выживет.
Нет… Я отказываюсь от этой мысли, нет.
"Ты можешь сказать ему сам", — мой упрямый голос подводит меня, когда он улыбается немного, а затем его глаза становятся тусклыми и через несколько секунд закрываются.
"Лоркан?" говорю я, хватая его за другую руку и тряся ее: "Лоркан, проснись… проснись…" Я дышу быстро и коротко. Слезы не текут, но все, что меня окружает, от звуков до ворчания окружающих, становится расплывчатым: "Пожалуйста?"
Никакого движения не происходит.
Тогда я выкрикиваю его имя, когда сзади меня обхватывает за талию рука, пытаясь подтянуть к себе. Я сразу же понимаю, что это Дариус, но сопротивляюсь ему, вырываясь на свободу всего на секунду, чтобы вернуться к Лоркану.
Я трясу его за грудь.
Очнись, очнись, очнись.
Стрела венатора летит прямо мне в бок, но мне все равно.
"Нара, — говорит Дарий, обхватывая меня руками. Даже с такой властностью в голосе, он тоже срывается.
"Нет", — говорю я и хватаюсь за его руки, пытаясь оторвать его, но его хватка непреклонна. Он начинает тащить меня, а я вжимаюсь пятками в землю и снова и снова повторяю одно и то же слово — "нет".
Тело Лоркана так неподвижно лежит передо мной, и каждый раз, когда я смотрю, оно все дальше и дальше уходит из поля зрения.
Я моргаю, и вот уже мой отец, мой домик, Идрис, уносящий нашу плачущую мать.
Все одно и то же.
Моя голова откидывается на грудь Дария, устало вздрагивая в его объятиях, и хотя грудь горит, я все равно не плачу. Не могу.
Когда дым и обломки застилают арену, я больше не вижу его.
Глава 50
Золотистые оттенки раннего рассвета переливаются в небе, а за окном летают драконы.
Это единственное, что успокаивает меня после испытаний на прошлой неделе — это способ успокоиться после того дня. Я не плакала, ни разу, но я оставалась здесь, в одной из комнат логова, желая этого.