Я вскрикнула, когда когти рюмена вонзились в мою ногу, точно так же, как дракон вонзил свои в мою плоть, рассекая ее от ладони до предплечья. Я подняла его как щит в тот самый момент, когда мой старший брат Идрис пустил стрелу ему в спину, отбросив дракона вперед.
Воспоминание всплыло в памяти так ярко, что почти слилось с настоящим, размытые образы затуманили реальность момента. Тогда я подняла руку как щит, но из-за тупой силы стрелы коготь дракона вонзился в мою ладонь.
Когда мой разум наконец позволяет мне сосредоточиться на настоящем, румен останавливается и смотрит мне в глаза, как будто видит меня — как будто анализирует меня, точно так же, как это сделал дракон перед тем, как принять стрелу Идриса. Я использую этот шанс, и как только моя рука цепляется за рукоятку клинка, я, собрав все силы, вонзаю его в шею твари, углубляя ее, пока кровь, теплая и густая, как лава, не хлынет по моей руке.
Рюмен в последний раз кричит в агонии, прежде чем упасть. Мембранные крылья опадают, и я отталкиваю его тело от себя, вскарабкиваясь на ноги и переводя дыхание.
Вот тебе и нежелание убивать.
Подхватив второй клинок, я наполовину поворачиваюсь, чтобы попытаться найти Иллиаса, когда мое внимание привлекает ощущение темноты впереди. Я смотрю на колючки, устилающие тропу, ведущую к территории, известной как Кричащие леса. Это участок, отделяющий земли Эмбервелла от Терраноса, и место, где обитают правители земных бессмертных. Ни один человек с нашей стороны никогда не осмелится пройти его. Не после того, как триста лет назад было создано поселение для всего Зератиона и его четырех земель. Каждый на своей земле, кроме правителей".
"Что ты наделала?" Иллиас подходит, задыхаясь, и вырывает меня из моих мыслей: "Иваррон все время требует их живыми!"
Я отрываю взгляд от колючек, почти перекрывающих лес, и инстинктивно обхватываю мозолистыми руками второе запястье. Опустив взгляд на кожаную перчатку без пальцев, заканчивающуюся чуть ниже локтя, на шрам, скрывающийся под ней, я говорю: "Он взял верх… У меня не было выбора". И смотрю на Иллиаса.
Он смотрит, и его брови нахмурены, словно он знает, что это не так. Может, я и хороша в охоте и ловле существ, но Иллиас, как и Идрис, обладает талантом определять, когда меня что-то беспокоит, и этим чем-то обычно оказывается то, что произошло все эти годы назад.
"Пойдем." Я мотнула головой, прежде чем он успел что-то сказать, и начала выходить из леса по направлению к главной деревне.
Свежий аромат выпечки наполняет липкий воздух рыночной площади, когда мы пробираемся мимо лошадей и телег. Люди улыбаются Иллиасу, и я наблюдаю, как он делает то же самое, но как только они видят меня рядом с ним, они пригибают головы и разбегаются. К этому я уже привыкла, ведь это началось с того момента, как все узнали, что я работаю на Иваррона траппером. Это небезопасная работа, а Иваррон известен как коварная свинья.
"Черт, убей меня прямо сейчас", — бормочет Иллиас. Я настороженно смотрю на него, наступая на куски сена на мощеной земле.
Я спотыкаюсь и замираю от боли, которую причинили когти рюмена, когда он порезал мне бедро: "Что?"
"Кайе вон там". Он выпячивает вперед подбородок. Я смотрю в указанном им направлении и вижу, что его бывший любовник Кай — тот, кто работает дровосеком вместе с Идрисом — случайно прислонился к мрачной каменной стене и разговаривает со своим другом. На моих чертах тут же появляется оскал, когда я вспоминаю, как Иллиас был сломлен неверностью Кая.
"Он распускает слухи о моей руке", — продолжает Иллиас тихим шепотом. Мой взгляд становится глубже, когда я опускаю глаза на левую руку Иллиаса — врожденный дефект, из-за которого у него есть только указательный и большой пальцы. Тем не менее, это никогда не мешало ему создавать произведения искусства, превосходящие воображение: "Что я родился зверем хуже руменов и что никто не должен приближаться ко мне, иначе яд, который я извергну, убьет их в одно мгновение".
"Почему я не слышала об этом слухе?" гневно спрашиваю я. Если кто-то в деревне осмелился поверить в такой абсурдный слух, когда столько людей знают и обожают Иллиаса, то они, должно быть, самые глупые люди на земле.
"Потому что половина деревни боится тебя", — отвечает он, приводя веские доводы. Люди не только боятся меня как ловца Иваррона, но и ожидают, что я буду действовать радикально, когда дело дойдет до защиты Иллиаса. Одна из причин, почему никто никогда не дружит со мной и не проявляет ко мне интереса, не в том, что я кого-то хочу. Либо я прогоняю их, либо Идрис делает это за меня.
Сфокусировав свой смертоносный взгляд на Кайе, я вижу, что его длинные светлые волосы выглядят сухими и ломкими даже издалека: "Оставайся здесь", — говорю я и, не обращая внимания на просьбы Иллиаса не вмешиваться, начинаю идти в сторону Кая, слегка прихрамывая.