Он забрал их.
Вор, надоедливый вор.
В панике я хватаю все, что попадается под руку, кристаллы, подвески, и бросаю в него. Каждый раз с гневом, переполняющим мое тело и разум.
Но Золотой Вор перехватывает их все в воздухе, кладя каждый в свой карман: "Ну, ты просто облегчаешь мне работу".
"Ты отвратительный…"
Шум, болтовня, венаторы — доносится снаружи. Это мой шанс.
Я иду кричать о помощи, надеясь, что они услышат меня среди своей болтовни. Но в мгновение ока Золотой Вор сглатывает расстояние между нами, прижимая меня к стене, и одной рукой зажимает оба моих запястья над головой, а другой зажимает мне рот. Его тело прижимается к моему, так близко, что я даже не могу ударить его ногой туда, куда так хотелось бы.
Моя грудь соприкасается с его животом, когда я бьюсь о его хватку. У меня ничего не получается.
Золотой Вор ждет, пока голоса венаторов стихнут, и заставляет меня замолчать, пока я пытаюсь заговорить, но не могу.
"Я бы сказал, что мне приятно сражаться с тобой, поскольку я явно победил, но я не уверен, что ты согласишься". Полуулыбка играет на его губах, когда он опускает их, так что его рот оказывается на уровне моего уха, и я чувствую, как они касаются моей кожи. Его шепот звучит не иначе как опасная ласка: "Я дам тебе совет, хотя… в следующий раз, когда захочешь сразиться с перевертышем, используй что-то гораздо лучшее, чем эти твои мелкие лезвия".
Я пробормотала проклятие, желая укусить его за руку в перчатке, но хватка настолько крепкая, что кожа — единственный запах, доносящийся до меня.
"А теперь, если позволите", — говорит он. Я опускаю брови: "Мне нужно кое-что украсть".
Я задыхаюсь, когда он отпускает меня. Я не позволю ему украсть. Ни за что. Поэтому я пытаюсь оторвать руки от стены. Но не могу.
Почему я не могу? Я смотрю на свои запястья, на звездный свет, проникающий через люки, и вижу, что вокруг них черная рябь тени, поблескивающая пятнами фиолетовой пыли, как цепи на стене.
Он использовал свои силы Умбрати.
О, он не просто так это сделал. Мне все равно, выиграл бы он или нет. Это жульничество.
Шагая назад, медленно и с изящной улыбкой, он танцует вокруг, хватая разные виды бус и драгоценностей. Он поднимает их к уху, показывая мне каждую и качая головой над другими, которые он кладет обратно.
Теперь я хочу убить его. Я хочу, чтобы его смерть была медленной и мучительной.
Он подходит и прижимает ожерелье из лазурита к верхней части моих доспехов, поджав губы, словно что-то обдумывая.
Я разеваю рот, видя возможность закричать для кого угодно, кроме…
"Ах!" Он прерывает меня, забирая ожерелье: "Ты знаешь, что произойдет, если ты попытаешься кричать о помощи".
"Драконья свинья", — прошипела я, дергая его за магические путы.
"Неистовый смертный", — с юмором пробормотал он, глядя на мое затруднительное положение.
Отступив назад, он снова направляется к прилавкам. Когда он, похоже, закончил, он подбрасывает монету, которую взял раньше, и кладет ее сверху: "До новых встреч, Венатор". Он кланяется с таким изяществом, что мне трудно в это поверить, когда он поворачивается к двери.
"Разве ты не собираешься попытаться убить меня?" Дерзко и возмутительно с моей стороны думать о том, чтобы подарить ему эту идею.
Золотой Вор останавливается и оглядывается через плечо. Едва заметная ухмылка играет на его губах, когда он говорит: "Как скучно убивать, если вместо этого на тебя не охотятся". На этом он уходит, забрав драгоценности и золото, оставляя меня все еще связанным в его тени.
Наступает тишина, только мое тяжелое дыхание над этими словами, а затем… Я начинаю дергать, тянуть и кричать.
Проходят секунды, и это дает ему еще больше времени, чтобы сбежать. Из моего горла вырывается ворчание, когда проходит еще одна минута. Я напрягаю руки до боли в плечах, тяну и тяну.
После нескольких попыток, к моему облегчению, тени распадаются, освобождая мои запястья. Без лишних раздумий я шатаюсь в сторону двери и, пошатываясь, выхожу на улицу. Я заглядываю за каждый угол и поднимаюсь на крыши, но Золотого вора уже нет.
Он был у меня. Почти поймала.
Другая часть моего подсознания говорит мне, что это не так, совсем не так. Он знал, что делал, и эта мысль злит меня еще больше.
Я провожу руками по лицу, с досадой наблюдая, как снова раздаются крики, эхом разносящиеся по дальним улицам от центра. Они вернулись.