С тревогой и зная, что мои клинки разбросаны в других местах, я бросаюсь к следующему лучшему варианту. Мой меч недостаточно быстр, чтобы поразить ее, поэтому я бросаюсь к луку и наконечникам стрел, которые лежат сбоку от нас.
Насадив стрелу, я кручусь, тщательно прицеливаясь. Я все еще лежу на полу, а Лоркан стоит за моей спиной, когда я отвожу стрелу назад и выпускаю ее как раз вовремя, когда она выпускает из рук теневой клинок.
Он поражает ее сердце, и я издаю вздох облегчения или беспокойства. И то, и другое сейчас кажется слишком похожим.
"Нара", — тихонько ворчит Лоркан, и при взгляде на него меня охватывает чувство ужаса.
Он сжимает левую сторону груди, и тут до меня медленно доходит.
Красная, потемневшая кровь стекает с его руки, не чьей-то еще, не моей, а его.
Мне удалось увернуться от теневой магии того перевертыша, но при этом она поразила Лоркана.
Я опускаю тетиву, и меня охватывает шок, когда я не даю ему упасть без сознания: "Нет, нет, нет", — шепчу я, прижимая руку к его тетиве. Кровь уже испачкала мои пальцы: "Мы должны отвезти тебя в лазарет, нам нужно…"
"Это не глубоко. Все будет хорошо", — говорит он с затрудненным дыханием, пытаясь встать. Я поднимаюсь вместе с ним и хватаюсь за его бок, когда он раскачивается.
"Я в это не верю", — бормочу я, поднимаю его руку через плечо и начинаю идти по улице, пока перевертыши начинают отступать.
В казарме царит полный порядок, я пошатываюсь, пытаясь удержать Лоркана в вертикальном положении на своем плече, пока все направляются в лазарет. Одни тащат бессознательных венаторов, другие — я слышу крики боли через другой конец комнаты.
"Мои покои", — вздыхает Лоркан: "Отведи меня туда".
Я опускаю взгляд и встречаю его взгляд, слабый и мерцающий. Я не решаюсь согласиться, но, учитывая количество раненых, заполонивших лазарет, хмыкаю и направляю нас к лестнице у входа.
В ту же секунду я поворачиваюсь, и Фрея вваливается внутрь вместе с Линком и Райданом. Сажа покрывает их с ног до головы, но я едва не вскрикиваю от облегчения, что они вернулись целыми и невредимыми.
Фрея замечает меня, глаза ее расширяются, когда она видит Лоркана рядом со мной. Она произносит слова "идем", и я киваю в ответ на ее ободряющую улыбку.
Я толкаю Лоркана и себя к лестнице, и к тому времени, когда мы добрались до верхних уровней казармы и ворвались в его покои, я уже порядком устала. Пинком закрыв дверь, я отпускаю его, когда он опускается на край кровати.
"В шкафах есть паста из нима. Это поможет заживлению", — говорит он, наклоняя голову к ванным комнатам.
Я киваю, все еще думая, что лазарет — лучший вариант, чем здесь. Я лечила раны только у себя, Иллиаса и Икера. Идрис обычно сам справлялся со всеми своими ранами, прихватив с собой свою гордость.
Обыскивая шкафы, я не могу осознать ничего из того, что произошло сегодня. Наполнив водой одну из деревянных мисок и найдя полупустую баночку с зеленой пастой из нима, я не могу ни сообразить, ни прояснить ситуацию.
К тому времени, когда я выхожу с этим инвентарем в руках, Лоркан уже снял с себя верхнюю половину доспехов. Я останавливаюсь и смотрю на его верхнюю часть торса, худую и блестящую от пота.
Сердце замирает, а разум поражается этому зрелищу, я качаю головой и подхожу к нему. Он смотрит на меня сквозь ресницы, когда я останавливаюсь перед ним, его ноги раздвигаются, и он упирается ладонями в края кровати.
Мой взгляд останавливается на его груди, но что меня удивляет, так это шрам справа, близкий к тому, что сейчас кровоточит после того теневого клинка.
Я применил против него копье, но его рефлексы оказались сильнее. Он схватил его в воздухе, переломил пополам и бросил, прежде чем оно пробило мои доспехи, мою грудь и все с другой стороны.
Лоркан сказал это той ночью в саду. И хотя я видела, что Лоркан был быстр и проворен, как никто другой, рефлексы Дариуса были слишком хороши, и этот шрам — результат этого.
Не желая долго смотреть на круглый след, я вклиниваюсь между его бедрами и с неохотой опускаю салфетку в чашу. Пристальный взгляд Лоркана не способствует осознанию того, в каком положении я сейчас нахожусь. Поэтому я отворачиваюсь и начинаю промывать рану. В комнате воцаряется тишина, а его тело напрягается всякий раз, когда я протираю порез.
Он прав: рана не глубокая, но крови потеряно много. Я опускаю тряпку обратно в миску и ставлю ее на пол, а затем беру ним и мажу двумя пальцами загустевшую пасту.