"Могу я спросить тебя кое о чем, Фрея?"
"Это необычно", — фыркнула она, ее настроение снова поднялось: "Ты никогда не любишь задавать мне вопросы".
Я слегка усмехаюсь, опуская взгляд в пол. Через секунду я вдыхаю и спрашиваю: " Ты когда-нибудь испытывала любовь к кому-нибудь?"
Я и раньше задумывался о любви, но не хотела знать, каково это. Я больше заботилась о том, чтобы поймать и защитить своих братьев, но теперь, после пребывания в городе, мне стало любопытно.
Фрея вздыхает, как бы размышляя об этом: "Ну… однажды у меня был любовник, когда я была вдали от всего этого. Он был первым для меня во многих вещах".
Я поворачиваюсь к ней лицом: "Что случилось?"
Она поднимает брови, берет меня за плечи и разворачивает к себе: "Мы никогда не любили друг друга по-настоящему". Ее пальцы перебирают мои волосы: "Я искала себя, а ему это было неинтересно".
Мои ресницы опускаются, дрожа на коже, когда я сжимаю пальцы. Я не ожидала такого ответа от Фрейи. Это заставляет меня задуматься, как понять, когда ты любишь кого-то, а когда это всего лишь ложные чувства.
"Но я не жалею об этом", — добавляет она, и радостные нотки в ее голосе совсем не соответствуют нынешней теме: "Это многому меня научило. Теперь я просто надеюсь, что встречу правильного человека".
Я не даю немедленного ответа, точнее, я вообще ничего не даю. Понятие "любовь" — это что-то неопределенное для меня.
"Все готово". Фрея похлопывает меня по рукам: "Это мои любимые шиньоны, и обычно я их никому не даю! Но я должна сказать, что тебе, Нара, они идут".
Я поднимаю взгляд к зеркалу, легонько прикасаюсь к заколкам с фиолетовыми кристаллами, которые блестят с каждой стороны моих волос, собирая их в полуприческу. Волны падают вниз, упираясь в талию, и я вдыхаю, как она превратила мои волосы из матового беспорядка в… ну, нежные.
Я поворачиваюсь к ней, почти заглядывая в глаза: "Это твое…"
Она поднимает ладонь: "Оставь себе. Я всегда смогу найти себе новое любимое украшение — поверь мне", — произношу я, скептически нахмурившись.
Признавая постоянную привычку Фрейи менять свои симпатии и антипатии, а также увлечения, я произношу слова благодарности и улыбаюсь, вставая.
"Нара?"
Я поворачиваюсь с хмыканьем, когда взгляд Фрейи фокусируется на окне, золотой закат ласкает ее бронзовую кожу, словно сверкающие драгоценные камни.
"Как ты думаешь, солнце когда-нибудь захочет оставаться на одном месте? спрашивает она, делая ровный вдох: "Или ты думаешь, что каждый раз, когда оно палит на нас своим жаром, оно говорит о том, как сильно оно жаждет добраться до луны?"
Я никогда не думала об этом в таком ключе: "Ты говоришь это ради Соляриса и Крелло или из-за себя?"
Она поднимает плечо: "Может быть, и то, и другое. Мне всегда нравилась история нашей религии. Иногда я молюсь и Солярису, и Крелло о своем будущем и о том, что его ждет". Она втягивает нижнюю губу: "Есть ли у меня предназначение или нет".
Проходит долгий момент, пока она не отрывает взгляд от окна. Я думаю, что в молодости я тоже так делала, желая чего-то большего для меня и моих братьев.
"Чтобы найти свое предназначение, не обязательно пробовать все хобби", — говорю я, заставляя ее перевести взгляд на меня: "Иногда оно лежит внутри нас самих и в тех уголках нашего сознания, куда мы раньше не решались заглянуть".
Фрея не улыбается, не отвечает, не двигается. Но ее ореховые глаза блестят благодарностью, а затем возвращаются к взгляду за окно.
Я замираю на месте, а потом выхожу из комнаты, и мои слова эхом отдаются у меня в голове, пока я иду по коридорам к лестнице. Интересно, нашла ли я свое предназначение? Является ли работа венатором этим предназначением. Я так долго мечтала об этом, но все оказалось совсем не так, как я думала.
"Лоркан", — говорю я, с улыбкой поднимаясь на последнюю ступеньку лестницы и цепляясь за перила. Он прекращает разговор с другим венатором и отстраняет его, проходя мимо. Его взгляд скользит по моим волосам, кристаллам, а затем он улыбается.
"Разрешите сделать комплимент, мисс Эмброуз?"
"Не могу обещать, что не буду закатывать глаза".
Он усмехается, протягивая ладонь. Я колеблюсь, прежде чем вздохнуть и взять в руки шрамы и его мозолистое прикосновение.
"Тогда я рискну", — говорит он, наклоняясь ко мне и шепча: "Ты восхитительна, Нара".
Глотая дикую теплоту его слов, я все же умудряюсь закатить глаза, но улыбка, появившаяся на моих губах, выдает меня, когда он выводит меня из казармы.