Это совсем не похоже на вчерашний вечер, когда сотни людей заполонили парадный зал, вместо этого мы с королевой… одни.
Она постукивает пальцами по подлокотникам трона, и эхо ее ногтей отдается в моих ушах, как барабаны. Она больше не в красном, золотой самит прилип к ее эбеновой коже так великолепно, что я понимаю, почему она не надела его вчера вечером, я никогда не смогу превзойти ее в этом отношении, она изящна и красива, движимая силой, даже если она не может физически ее проецировать.
"Знаешь ли ты, Наралия, зачем ты здесь?" говорит она после, как мне кажется, столетнего тягостного молчания.
Я глотаю только сухую жидкость: "Я надеялась, что вы сообщите мне об этом, ваше величество".
Она усмехается, поднимается с трона и идет по помосту, пока не оказывается в футах от меня: "Что-то украли".
У меня заколотилось сердце.
"Кулон, — добавляет она, — и поскольку ты была последней, кто видел, как я его ношу, я хотела бы знать, может быть, ты догадываешься, где он". Она наклоняет голову, обсидиановые глаза проникают в каждую частичку меня, ожидая, признаюсь ли я, ведь именно этого она и добивается. Она, конечно, знала все это время, дверь не была заперта, она специально не открывала ее и наблюдала за мной всю ночь, заставила меня одеться…
Она одела меня в золото… зная, что его предпочитает Золотой Вор. Но она же видела, с кем я танцевала, гламур или нет, мы не были незаметны, почему же она тогда не предприняла никаких действий?
Медленно выдыхая, я смотрю на нее, не отступая, и это застает ее врасплох: она выпрямляется и хмурится. Она начинает возиться с драгоценными камнями своего лифа, изучая меня, прежде чем раздается скрип открываемых дверей и доносится тоненький голосок: "Ваше величество Магда здесь…"
"Скажи ей, чтобы подождала", — говорит королева, ее глаза приковывают меня к месту: "Нам с Наралией нужно кое-куда зайти".
Глава 30
Я сглатываю настойчивые позывы к рвоте, и с каждым шагом меня охватывает омерзительная вонь смерти и плесени из похожих на подвалы темниц. Я каким-то образом знала, что королева приведет меня сюда, я догадывалась, ведь она не произнесла ни слова, и я следовала за ней, чем глубже мы спускались под землю.
Прикрепленные к стенам факелы освещали узкие тропинки, заключенные выкрикивали в наш адрес оскорбления, но королева не обращала на это внимания, а я изо всех сил старалась не выплеснуть весь завтрак, который съела на рассвете.
"Почему мы здесь?" спрашиваю я. Я думаю о том, что если она ведет меня сюда, то я, возможно, никогда больше не выйду. Это может стать моим следующим домом, причем заслуженным.
Королева не отвечает мне, ее шаги не замедляются, и вместо этого она говорит: "Наралия, знаешь ли ты, почему мы проводим испытания для стажеров?"
"Я всегда полагала, что это делается для того, чтобы определить, кто способен стать воином Венатора".
Ее удивительно мягкий смех отражается от кирпичных стен: "И чтобы проверить преданность".
Я медленно киваю, несмотря на то, что она не смотрит на меня, а в груди все сжимается от каждого вздоха. Какую верность я проявила с момента прибытия в город? Никакой, я потерпела неудачу еще до начала испытаний.
Вздрогнув от вздоха, я осматриваю дорожки, ведущие к другим камерам, некоторые даже уходят дальше под землю, заставляя меня хмуриться, когда мы проходим мимо. А когда мы поворачиваем в другую сторону, мои глаза замечают татуировки, по две на каждой руке. Они принадлежат человеку, скрючившемуся на земле, — перевертышу.
Поднимаю глаза от цепей на запястьях и лодыжках, и его взгляд встречается с моим. Призрачные и темные глаза следят за моими движениями, не отрывая взгляда, пока я не дохожу до конца камеры и не вижу других людей из кожи и костей.
Ужасное место, и я не думала, что перевертыш может остаться в живых. Фрея не упоминала, выставляют ли перевертышей на бои на арене, но, опять же, я присутствовала только на одном.
"Расскажи мне, Наралия". Королева останавливается и поворачивается ко мне лицом. Она кладет руку на железный рычаг и с мрачным видом впивается в мою грудь: "Почему ты хочешь стать венатором?"
"Чтобы почтить наследие моего отца". Так было всегда, с момента его гибели, а теперь это больше ложь, чем что-либо еще.
Королева опускает подбородок: "И ты чувствуешь, что делаешь это?"
Нет, совсем нет.
И она тоже это видит, чувствует внутри себя, что я не чту своего отца.
"Зачем мы здесь?" повторяю я, уже более резко и без трусости.
Королева просто улыбается, потянув за рычаг: "Чтобы узнать, кому ты хранишь верность. Золотому вору или мне?"