Я ставлю чашку на стол: "Возможно, из-за нее умер мой отец". Я предпочитала верить в обратное, но все равно некоторые вещи не сходятся. Его убил дракон. То ли это чистое совпадение, то ли она тоже угрожала ему тогда, но я в тупике: "И… она знала о Дар…", — останавливаю я себя: ""Золотом воре"".
"Но, судя по тому, что ты объяснила, ей нужна была твоя преданность любой ценой…"
"Нет, она хотела видеть меня уязвимой". Я понимаю, что слова прозвучали раздраженно. Я делаю еще один глоток — скорее, глоток.
В ледяном взгляде Лейры появляется сочувствие, и она сжимает мою руку, когда я снова наливаю чай. Воск свечи тает между нами, и пламя мерцает на ее бронзовой коже: "Это не твоя вина".
У меня щиплет глаза, и я начинаю думать, что это свеча жжет их. Когда я заговариваю, мой голос становится слабым шепотом: "Если бы я не помогла Золотому Вору…"
"Если бы, — вклинивается она, — ты не помогла ему. Она бы все равно нашла способ".
Я опускаюсь на стул, глубоко выдыхая. Украдкой взглянув на Фрею, я вижу, как она увлеченно смотрит на гримуар. В другом конце комнаты Аэль, жена Лейры, срезает свежие цветы и раскладывает их по банкам. Помнится, Лейра упоминала, что они оба живут в коттедже за городом. Может быть, это и было их спасением от всего этого.
"Ты все еще видишь Золотого Вора?" Вопрос Лейры заставил меня посмотреть на нее.
"Нет, не вижу. Я не уверена, что когда-нибудь увижу его снова". Я хмурюсь, глядя на свечу. Видеть его означает, что он на шаг ближе к поимке, особенно после Ноктура. Как ни обидно это звучит, но он прав: я больше не хочу, чтобы его поймали. Он помог моим братьям. Однако это не значит, что я перестала испытывать к нему неприязнь…
Я выпрямляюсь на стуле, когда мысль материализуется, и устремляю на Лейру пристальный взгляд: "Там, в подземельях, был перевертыш. Он смотрел на меня, и, возможно, он знает больше, чем кто-либо другой".
На брови Лейры появляется легкая складка, а губы морщатся: "Зачем ей держать его в подземельях? Какую цель преследует этот перевертыш?"
Это то, о чем я спрашивала, когда была там.
"Потому что она, скорее всего, использует его для одного из испытаний". Голос Фрейи пронесся по комнате, и мы с Лейрой повернули головы в ее сторону. Она впервые заговорила с тех пор, как мы покинули казармы. Она отводит взгляд, нервы скачут, она возится с крючком своего плаща: "Я слышала, как отец говорил с Сореном — еще одним венатором — о том, что на этот раз испытания будут более жесткими. У нас осталось меньше месяца, и я думаю, что именно поэтому он там. Когда бы они ни ловили перевертышей, их обычно всегда приговаривали к смерти. Думаю, так же будет, если они поймают Золотого Вора".
"Нет", — тут же отвечаю я. Я быстро вспоминаю, о чем говорила королева за обеденным столом: "Она думает, что он может привести ее туда, где обитает большинство, если не все, перевертыши". Когда я смотрю на Лейру, ее глаза устремлены на Фрею, анализируя ее так же, как я видела ранее. Это не осуждение, но все же трудно понять, о чем она думает.
"И я полагаю, ты хочешь поговорить с перевертышем там, внизу", — говорит она, отводя взгляд от Фреи.
"Это только начало". Не нужно многого, чтобы понять, что это мое намерение. Однако способность Лейры читать эмоции, вероятно, помогает понять, насколько сильно отчаяние накатывает на меня.
"Это также опасно".
"Все может быть опасно, Лейра".
Я уже многим рисковала. Если разговор с перевертышем даст мне доступ к любым тайнам, которые лежат за пределами Эмбервелла и королевы, то я готова это сделать".
Лейра тяжело вздыхает, и кресло скрипит, когда она опирается на него спиной. Она видит, что у нее нет никаких шансов убедить меня не ехать. Я представляю, что это заставляет ее думать о моем отце, когда она смотрит на стол с мягкой напоминающей улыбкой. Из всех моих братьев и меня, я больше всего похожа на своего отца. Дело не только в прическе или особенностях характера. Мы оба всегда следовали за своим любопытством, пока оно не приводило нас к неприятностям, и нам была присуща бесстрашная страсть, которая толкала нас к приключениям.
Я хочу еще раз упомянуть о нем, спросить о том, о чем он говорил перед смертью, но Лейра, не говоря ни слова, поднимается со стула и идет к полке сбоку, роясь в баночках со всякой всячиной.
Опираясь руками на стол, я приподнимаюсь, пытаясь понять, что она делает. Ее густые кудри подпрыгивают, когда она на цыпочках пытается до чего-то дотянуться, и с победным хмыканьем она поворачивается ко мне.