- Да ты что, здоров ли? - спросила Наташка совсем как мама, и совсем как мама потрогала Артюшкину голову.
- Здоров,- ответил Артюша и отодвинул пустую тарелку.
- Так отчего ж ты не споришь? Никогда еще этого не было, чтобы ты ел, не споря.
- Некогда мне с тобой сегодня спорить,- буркнул Артюшка.- Давай я тебе лучше посуду вымою.
- Посуду! - охнула Наташа.- Да что ж это с тобой? Голова болит или что? Ударился, может, где? Хочешь, я к доктору сбегаю?
Артюшка дернул плечом и поставил тарелку на тарелку.
- Неси в кухню,- сказал он.- А я клеенку вытру на столе. И ничего у меня не болит-ни живот, ни голова, ни руки, ни ноги.
Но Наташка схватила чайную ложку и потащила Артюшку к окну.
- Открой рот! - командовала Наташка.- Кричи «а-а».
- Не хочу! - выбивался Артюшка из цепких Наташкиных рук.- Пошла вон, дура!
- Сам дурак! - кричала ему в ответ Наташка.- Что я маме буду говорить, если ты заболеешь?
- Да не заболею я. Не заболею. Не заболею! - вопил Артюшка, удирая от Наташки и от страшной чайной ложки.-Просто мне надо скорее, чтобы за стол можно было сесть. Сейчас уже, верно, Фомка придет, а у меня ничего не готово.
- А что тебе нужно чтобы было готово?
- План. План «Дома для хороших людей».
- Какой план?
Но тут Артюшка спохватился и хлопнул себя рукой по губам.
- Да не приставай ты ко мне! - совсем уже по-настоящему рассердился он.- Все равно не скажу.
- А почему не скажешь?
- А потому, что не твое дело.
- Врешь, мое. Я тоже член товарищества «Друг». Я тоже записывалась и членский взнос вносила. Сам же у меня четыре пера взял и десять копеек на товарищеские лыжи.
Артюша почесал в затылке и нехотя сел к столу.
- Ну уж ладно,- сказал он.- Я и забыл, что ты член. Ты, небось, и на собрания никогда не ходишь, и когда нужно было площадку для волейбола от листьев очищать, так тебя никакими коврижками заставить нельзя было.
- А зато я гору буду делать,- ответила Наташа.- И воду буду для катка носить… А весной для огорода всю землю раскопаю.
- Ты все только далекое придумываешь,- вздохнул Артюшка, но все-таки вытащил из кармана обрывок карандаша, лист бумаги в клеточку и самодельную линеечку из обтесанной дощечки.- Вот,- сказал Артюша и вздохнул еще раз.- Хоть ты и свинья, но раз ты член, так уж слушай. Придумал я вместо шалаша сделать настоящий дом. Потому что шалаш - это буза, игрушка, а в доме может настоящий человек жить. Кому надо, тот и будет.
Но Наташка фыркнула и расхохоталась, хотя ей, по правде сказать, ни капельки не было смешно.
- Да кому ж надо в твоем доме жить?-спросила она и замотала косичками.- Там ведь и замерзнуть можно.
- Мало ли кому надо! - недовольно буркнул Артюшка.- Ну вот Фомке, скажем, если его лавочник бить будет. А печка все равно там будет. И водопровод устрою, и рукомойник с кишкой.
Тут и Наташке стало интересно.
- Какой рукомойник?- спросила она.- И зачем непременно с кишкой?
- А это чтобы не бегать с ведрами. Вот видишь, нужно взять цветочный горшок, самый обыкновенный цветочный горшок с дырочкой на дне. В эту дырочку вставить резиновую кишку - длинную, длинную, до самой помойки.
И Артюша, послюнявив карандаш, нарисовал цветочный горшок с дырочкой на самом дне.
- Охр! Ахр! Ахр! Омахр. - вдруг закричали во дворе за окном.
- Фомка пришел! - завопил Артюшка и отбросил карандаш в сторону.- Я иду! Иду! Иду! - закричал он, что есть силы и кинулся вон из комнаты.
Но во дворе не было никакого Фомки. Прямо перед крыльцом, окруженный со всех сторон ребятами, стоял на четвереньках бурый медведь и мотал из стороны в сторону своей тяжелой мохнатой головой. Человек с черной бородой, в синей куртке, утыканной серебряными пуговицами, и в продранном картузе на кудрявых волосах, держал конец цепи, привязанной к ошейнику медведя. Поджав хвост и насторожив уши, Карошка лаял на необыкновенною гостя, но медведь не обращал никакого внимания на испуганную собаку. На земле перед медведем уже лежала розовая морковь и желтая репа и даже большущий синеватый кусок рафинада на аккуратном кусочке бумаги.
Медведь посматривал на все это угощенье и лапой, совсем как Карошка, старался стащить с морды тесный кожаный намордник. Но намордник сидел крепко-крепко, и никуда нельзя было уйти от тяжелой цепи и узкого ошейника.
- Ну ты, Марья Ивановна! - кричит человек с черной бородой.- Покажи, как баба по воду ходит.
Медведь встает на задние лапы и, переваливаясь, идет по кругу. Человек с черной бородой бежит впереди него и дергает цепь.
Другой человек, которого Артюшка сразу и не увидел, бьет в бубен и топает ногой. «Бум-бум!»- гремит бубен. «Дзинь-дзинь!» - позванивает цепь, и все смеются, глядя на неуклюжего медведя.