— С чего ты решила, будто я собрался тебя убивать? — Поинтересовался он тем безмятежным тоном, каким, наверное, интересовался у своего слуги подготовил ли тот камзол к балу.
— Но ведь ты сам сказал, что ваш Верховный маг на этом настаивает. — Напомнила я, инстинктивно делая шаг назад и, разумеется, споткнулась.
Что в такой обуви это не удивительно. Удивительно как раз, что устояла на ногах. Но это как раз не моя заслуга. Еринэль принял свое родство неожиданно близко к сердцу и удержал за талию раньше, чем Тиграш успел прийти на помощь своей неловкой хозяйке. Я ойкнула. Тигр зарычал на эльфа. Друзья по походу дружно потянулись за оружием. Так и знала, что подслушивали. Иначе чего так всполошились? По губам что ли читают, черти? Еринэль выдал благозвучную тираду, заставив эльфийских участников нашей познавательной экскурсии по миру покраснеть, а меня увериться в том, что точно подслушивают.
— Скажи тигру, что я вовсе не собираюсь причинять вред собственной сестре, хоть и не кровной. — Выдохнул он.
— Что так? — Недоверчиво прищурилась я, и Тиграш так же недоверчиво зарычал в сторону Еринэля.
Его тигр ответил басовитым рычанием на высказывание своего собрата, но с места не поднялся. Видимо, решил не нагнетать и без того напряженную обстановку.
— А в мои жизненные планы не входит провести остаток дней своих в какой-нибудь обитой мягкой тканью комнате и пускать слюни. — Доверительно сообщил Еринэль. — Так, что, будь добра, убери своего кота. Нам еще в путь собираться. К драконам, говоришь, едем?
Тролли провожали нас в поход к драконам всем племенем. Скорее всего просто хотели убедиться, что точно уедем, а не притаимся где-нибудь в пещере, чтобы тихо пакостить хозяевам. Они успели отстроить большой дом из снежных блоков взамен растопленного нами, а вождь растопил-таки своих соплеменников, явно пользуясь при этом огнем, так как многие щеголяли знатными выжженными дырами в одежде и в некоторых местах подкоптились. А будут знать нехорошие такие как нас с Лиссой опаивать и в пропасть бросать. Теперь наш визит точно надолго останется в их сердцах и памяти, можно сказать будет там выжжен. Устроили знатный пир по такому случаю, где помимо сомнительного вида овощей, неопределенного происхождения, грибов очень поганистого вида, подавали мясо — жесткое как подошва и костистое с явным расчетом, чтобы мы не объелись и не отяжелели перед дорогой, да и местные кобели без еды не остались. Глядя на крупные ребра, торчащие из туши непонятного животного, я заподозрила, что нам подали на стол старого конягу, который наш рыцарь гордо именовал «боевым конем».
Но лошадь и ослика нам все-таки вернули. Надо же не сожрали. Снабдили меня даже седлом (явно боялись, что без него не уеду). Мой новый брат откопал мне одежду по размеру взамен утерянных вещей. Всякого тряпья за время жертвоприношений у троллей накопилась целая пещера, так что снабдить можно было если не экспедицию на Марс, то хотя бы несколько групп, путешествующих вокруг света и еще останется. Мою же собственную флягу вручили мне так торжественно, словно не возвращали утраченное, а щедро награждали победителя. Правда шаман был явно против возврата чудесной фляги, но после долгого разговора с вождем, обзавелся парочкой знатных фингалов под обоими глазами и поспешил признать свою ошибку. Мол, не подумал, вспылил, с кем не бывает?
Еще в дорогу нас щедро снабдили провиантом. Например, долгоиграющим мясом, которое умудрились завялить до такой степени, что можно грызть неделю, все как новое будет. Ну, или зубы кончаться раньше, чем это мясо. Провожали за околицу всем поселением от мала до велика, долго махали руками вслед, глотали слезы облегчения и желали путешествия долгого и счастливого. Короче, не возвращаться больше. Шаман ради такого случая даже в очередной раз прилюдно впал в транс, махнул своими непромытыми косицами с заплетенными в них бусинами, ракушками и выдал очень положительное для горных троллей пророчество. Не вернемся. По крайней мере к ним.
Ну, нам самим не очень-то и хотелось.
ГЛАВА 1
В дорогу двинулись уже за полдень. Мы бы выехали раньше с рассветом, но сначала мы пировали с троллями, затем оруженосец рыцаря Кехт долго запихивал своего сэра в изрядно помятые доспехи. Занятие оказалось долгим, сложным и требующим самоотречения. Искореженный металл наотрез отказывался вмещать в себя сэра Толеснала, а сам рыцарь упрямо не желал путешествовать без доспехов. Очень ему хотелось, чтобы о том, что он именно рыцарь, едущий свершать подвиги во имя прекрасной дамы, люди видели издалека.