Так Пушкин узнал о проделке друзей.
Стихотворение «К другу стихотворцу» было напечатано в № 13 «Вестника Европы» за 1814 год. Внизу стояла подпись: «Александр Н. к. ш. п.» Пушкин написал свою фамилию наоборот и выпустил из неё все гласные.
Теперь он частенько, заходя в Газетную комнату, как бы невзначай брал заветный номер «Вестника Европы», открывал десятую страницу. Его стихотворение напечатано…
Товарищи допытывались: кто такой Арист, его друг-стихотворец, которого он уговаривает не писать стихов, не вступать на путь поэта? Кюхельбекер? Возможно, что и он. Да и не он один, а все, кто лезет на Парнас за лаврами, забыв, что там растёт и крапива.
Писать хорошие стихи непросто. Пусть даже Аристу — его другу-стихотворцу — удастся стать писателем. Что ждёт его? Богатство, слава, жизнь спокойная и приятная? Нимало. Нищета и страдания — вот участь писателей.
Ариста не убеждают эти доводы. Он резонно замечает, что странно отговаривать от писания стихов при помощи тех же стихов. Тогда автор рассказывает ему притчу про деревенского старика священника:
Таков был ответ другу-стихотворцу. Пушкин не оправдывал себя, но другим советовал ему не подражать.
В том же 1814 году в журнале «Вестник Европы» были напечатаны одно за другим четыре его стихотворения.
Смерть Малиновского
В те дни, когда «юные пловцы» пустились в большое плавание, произошло событие, надолго нарушившее размеренное течение лицейской жизни. В конце марта 1814 года, сорока восьми лет от роду, от «нервной горячки» неожиданно скончался Василий Фёдорович Малиновский.
Воспитанники давно заметили, что был он задумчив, грустен. Но им было невдомёк, какие невзгоды одолевали его.
Невзгод было много. Василия Фёдоровича буквально потрясла внезапная опала и отставка Сперанского. Он не мог привыкнуть к мысли, что столь почитаемый им Сперанский, на реформы которого возлагал он великие надежды, отстранён от дел и выслан из Петербурга.
Значит, преобразования и реформы, воспитание в Лицее государственных деятелей для обновлённой России — всё пустые мечты. А его собственные проекты, что вынашивал он годы, — уничтожение в России крепостнического рабства, всеобщий мир, создание «общего совета» всех стран для решения спорных международных вопросов — всё осталось на бумаге.
Его труды — «Рассуждение о мире и войне», «Записка об освобождении рабов» — пылятся на полках и никому не нужны.
Он был очень одинок — умерла жена. Всю свою душу он вкладывал в Лицей. А какова награда? Окрики, вечные мелочные придирки самодура Разумовского.
Болел Малиновский недолго. Захворал шестнадцатого марта, а двадцать третьего его не стало.
На другой день весь Лицей собрался возле умершего директора. Он лежал спокойный, бледный, в своём лицейском мундире. Сослуживцы вынесли гроб, поставили на дроги. Дроги двинулись к заставе. Хоронить везли в Петербург на Большеохтинское кладбище.
Медленно выступал за гробом отряд драгун на одномастных лошадях — всё, что сделало начальство, чтобы придать хоть некоторую торжественность похоронам.
Провожали Малиновского в последний путь профессора, все служащие Лицея, и в сопровождении гувернёров и дядек шли за гробом воспитанники.