Он с интересом слушал рассказы и толки о комедиях, которые давались на петербургской сцене. Особенно о комедиях Шаховского. Ведь из-за его «Липецких вод» в Петербурге шла настоящая война.
Началась она так. В сентябре 1815 года в первый раз давали комедию Шаховского «Липецкие воды, или Урок кокеткам».
В зале сидело множество литераторов. Все с любопытством смотрели на сцену. Вдруг среди действующих лиц появился жалкий и угодливый поэт Фиалкин. Он твердил о своих балладах, толковал о мертвецах:
Чтобы никто не усомнился в том, кого он вывел в «балладнике», Шаховской заставил Фиалкина читать стихи Жуковского, как его, Фиалкина, стихи.
Жуковский сидел тут же в зале.
И пошла война… Молодые литераторы не стерпели обиды, нанесённой Жуковскому и всей новой русской литературе. Они решили объединиться и дать отпор её врагам. А врагов у новой литературы было много. Главные заседали в «Беседе любителей русского слова», или, как остроумно называл это общество Пушкин, в «Беседе губителей русского слова».
В «Беседу» входили лица чиновные и знатные: четыре министра (среди них и Разумовский), два митрополита и множество «сиятельных»: князь Ширинский-Шихматов, граф Хвостов и другие.
Основателем «Беседы» был адмирал А. С. Шишков. Он и его сторонники цеплялись за старину, за всё отжившее и косное. Им хотелось, чтобы языком русской литературы стал церковнославянский, а иностранные слова, вошедшие в русский язык, заменены были бы своими, собственного изготовления. Чтобы вместо «галоши» говорили «мокроступы», вместо «тротуар» — «топталище», вместо «кии» — «шаротык» и так далее в этом роде.
«Беседа» ненавидела всё передовое и новое, нападала на Карамзина, на всех, кто писал легко и просто.
Одним из рьяных «беседистов» был и князь А. А. Шаховской.
После «Липецких вод» петербургские молодые литераторы для борьбы с консервативной «Беседой» учредили дружеское общество «Арзамас» — по имени городка в Нижегородской губернии. Каждый член «Арзамаса» назывался «гусем» — городок Арзамас славился своими гусями. «Гуси» были простые и почётные.
Секретарём нового общества единогласно избрали Жуковского. Старостой — по возрасту — москвича Василия Львовича Пушкина.
Каждый арзамасец взял себе прозвище из «невинно умученных» баллад Жуковского. Сам Жуковский назвался Светланой, Василий Львович Пушкин — Вот, Батюшков — Ахилл, Денис Давыдов — Армянин, Александр Иванович Тургенев — Эолова арфа.
Учредив своё общество, «арзамасцы» дружно и весело обрушили на Шаховского и его сообщников целый «липецкий потоп» эпиграмм, язвительных пародий, посланий.
«Потоп» сразу же докатился до Царскосельского Лицея. А там уж знали всё до мельчайших подробностей. Горчаков — почтительный племянник — послал своему влиятельному дядюшке экземпляр «Липецких вод» с описанием происшествия на их премьере. Он, как и все в Лицее, был за Жуковского. «Жуковский, — рассказывал дядюшке Горчаков, — очень благородно поступил в этом случае; не показал ни малейшего неудовольствия, он сам был при первом представлении этой пьесы. По окончании спектакля Шаховского вызвали на сцену, в то же время как он откланивался, купец, которому случилось сидеть возле Жуковского, спросил его: что это значит, благодарит он, что ли? — „Нет, извиняется“ — отвечал Жуковский. Вот маленькое мщение, которое он себе позволил».
Пушкин всей душой был с «арзамасцами». В «липецкий потоп» влилась и его эпиграмма на столпов «Беседы» — Шишкова, Шаховскóго, Шихматова.
Тогда же в лицейском дневнике Пушкина появилась его первая критическая заметка «Мои мысли о Шаховском». Пушкин размышлял о театре, комедии, драматических писателях.
Теперь в театр графа Толстого приходил уже не наивный подросток, восхищавшийся всем, а вдумчивый юноша, многое постигший. И в его новом стихотворении, посвящённом той же Наталье — «К молодой актрисе», звучит уже не восторг, а насмешливое осуждение и плохой игры, и тех, кто всё прощает актрисе за смазливое личико.