Твою ж дивизию!.. Ну, откуда в них столько дури?! Ну, вот, откуда?! Адресочек мне можно? И пару кило тротила в нагрузку!
Я мгновенно взлетел в седло, прильнул к горячей вздрагивающей конской шее, изо всех сил пиная животное в бока. Конь от возмущения взвился на кульбит, огласив улицу заливистым ржанием, я взвыл в унисон с ним – а нечего потому что пинаться больной ногой – и резко хлестнул поводьями. Фигурка меж тем исчезла, скользнула тенью вниз – будто и не было ее никогда, будто она мне примерещилась. Я услышал грузный всплеск.
Кто это – знакомый, незнакомый, есть ли у него веские причины для суицида – может, инфицированный, а может, и вообще, морок-ловушка. Я не знал. И раздумывать было некогда. Мы с Эмпидоклюсом неслись бешеным карьером по звонкой брусчатке, и копыта отбивали с каждым прыжком сильное, ритмичное стаккато. Достигнув реки, я свернул и, придержав коня, поехал легкой рысью. Течение тут не очень сильное, далеко не могло отнести. Было темно, я до слез в глазах всматривался в изменчиво-поблескивающее рябью полотно реки. Фонарей на набережной не было, а карманного фонарика я с собой не захватил. Сделалось тихо, только дождь шелестел, сбегая холодными юркими струйками по разгоряченной коже, по бархатным бокам лошади, по шершавым камням. Ощущение было такое, будто бы я вдруг очутился в странном сне – дождь, темнота, плеск волн и исчезнувший, будто в никуда, человек с моста.
Я уж, было, решил, что все, больше мне тут делать нечего – как вдруг мелькнуло, быстро, тут же скрываясь под водой – почти на середине реки.
Я спрыгнул на камни – зернистый гранит больно ударил в ладони, ближе к воде он становился скользким и опасным, свалишься – все кости переломаешь. Данное обстоятельство меня изрядно задержало, приходилось осторожничать – хорош был бы спасатель с пробитой головой или, там, вывихнутой рукой, к примеру. Я все же поскользнулся, успел сгруппироваться, приложился спиной и ребрами. Затормозил и – увидел, что свалился к самой воде. А секунды бежали, как песок сквозь пальцы, я почти физически ощущал это скольжение, знал, что каждая из этих стремительных секундочек может означать конец. Хотелось остановить время, задержать – совсем ненадолго, хотя бы на несколько ударов сердца. Мне больше не надо...
А в идеале бы еще и всяких умников отучить в каналы прыгать.
Вода обожгла холодом, я переключился на интуитивное восприятие – это легко, это как в бою. В темноте под водой я бы никого не увидел...
У него была резкая, пульсирующая энергия. Отчаяние и звериный, панический страх. Все вы такие, самоубийцы хреновы, с неожиданной злостью подумал я, выпутываясь из скользких кос водорослей. Как бесценный дар жизни разбазаривать – так это они первые. А перед последним порогом резко начинают хотеть домой к мамочке! Сразу куда-то вся трагичность бренного бытия девается! Дурь из головы вымывается холодненькой водичкой, ага. Еще бы! Лучший вытрезвитель. Здравствуй, парень, это я, твоя смерть. Приглашал? Вот я и пришла в гости. А чего орешь-то?.. Вроде, сам позвал...
За этими размышлениями, которые на самом-то деле, пронеслись в голове молнией, в долю секунды – это описывать долго – я сам не заметил, как алая пульсирующая звезда оказалась совсем близко – может, нас свела река, может, я сам до нее добрался. А пальцы мои сомкнулась на длинных волосах.
Наверное, я все же много крови потерял – плавал-то всего каких-то несколько метров, а сердце уже колошматило так, будто вознамерилось мне ребра переломать и улететь в теплые края, голова кружилась, а руки начали неметь. Я вынырнул, вытаскивая неудавшегося самоубийцу вслед за собой. Конь бродил у противоположного берега. Ого, а я, оказывается, через канал перебрался и не заметил. Самоубийца мой немедленно задергался и закашлялся – видимо, до последнего дыхание таки держал. Вот так всегда и бывает. Что ж, тем лучше. Откачивать не придется.