Они все замолчали. Мне кажется, им стало очень стыдно, что они так говорили про командира. Даже глаза попрятали. А я победно фыркнула. Так им и надо. Будут знать, как за спиной сплетничать. Получили по заслугам!
Я хотела еще спросить, что делать со Странником и что за желтенькие огоньки у нас в городе появились за время нашего отсутствия – но мне не хотелось их тогда трогать. А то забудут, займутся другими проблемами. Пусть их совесть подольше помучает.
Дэннер
Я ехал домой и все никак не мог избавиться от мысли, что что-то здесь не так. Кажется, и из города выбрались, и тварей перебили – а все равно, что-то не клеится, и все тут. Беспокойство грызло, свернувшись маленькой холодной змейкой где-то в груди, и даже Эмпидоклюс нервно тряс головой, норовил выдернуть повод и то и дело без команды переходил на рысь, будто бы ему передалось мое настроение. Ехать рысью у меня не получалось – попробуй-ка, попрыгай с таким-то ранами. Я изо всех сил тянул поводья, откидывался в седле – но упрямой животине было плевать на мои команды. В итоге, я, измотавшись вконец, просто-напросто отпустил поводья, позволив коню бежать, как ему вздумается, в ответ на что Эмпидоклюс немедленно встал, как вкопанный. Я едва не клюнул носом в лошадиную шею.
Впереди слабо светился огонек.
Желтенький.
Я даже головой помотал. Не помогло. Огонек продолжал светиться, размытый косой пеленой дождя. Я тронул коня, заставляя подойти поближе. Конь немедленно заартачился. По всему, ему не очень-то хотелось знакомиться с аномальными явлениями. Может, он опасный, огонек?.. Животные ведь чувствуют опасность.
Но проверить стоит.
Проклиная раны, я спрыгнул на раскрошившийся асфальт, примотал повод к ближайшему фонарному столбу и подошел поближе. В общем, ничего особенного не произошло, только по мере моего приближения к огоньку, нарастало странное головокружение. Я сунул руку в карман, снимая оружие с предохранителя. Брызги луж разлетались из-под сапог, дождь мерно шелестел, пузырями вздуваясь на воде, тяжестью вымачивая волосы и одежду.
Было тихо. Настолько тихо, что даже удивительно. Ни людей, ни тварей, ни лошадей – никого. Нет, это уже становится интересным.
Огонек приближался, покачиваясь в такт моим шагам.
И вдруг перед глазами взорвался каскад серебристых звездочек. И что-то ударило. Мокрое, холодное, шершавое. Асфальт.
То-то же, Селиванов. Вылечился бы прежде, чем расследовать природу аномальных явлений. Я хотел, было, встать, но в следующий момент мягко навалилась темнота.
Вспыхнуло, пронеслось перед глазами вереницей фантасмагорических образов, закружило бешеной каруселью, воздух вдруг перестал поступать в легкие. Я, задыхаясь, уперся обеими руками в шершавый асфальт – но он уходил куда-то, убегал из-под ладоней, будто зыбкий песок. Взревело над ухом, я рефлекторно шарахнулся в сторону, перекатываясь и – увидел, как мимо пронесся автомобиль. Странно, их же больше нет...
Над головой шумели деревья. Воздух пах весенней свежестью. Головокружение исчезло.
Я приподнялся.
Свет. Ослепительный, яркий, фантастически белый свет. И мерный шум. Что же произошло?..
— Вам плохо?
— Что?.. – Я честно постарался обернуться на голос, но мышцы свело судорогой, и тело мне не подчинялось. А кто-то продолжал трясти за плечо.
— Мужчина! Вам плохо? Черт, да расступитесь же! Вызовите, кто-нибудь, «скорую»!.. Воды!..
Заставив себя приподняться на ладонях и оглядеться, я увидел, что лежу прямо на дороге, на берегу пруда. Солнце светило просто невыносимо, резало глаза. И дождя больше не было. Вокруг собралось порядочно народу – мужчины, женщины, даже дети. Кто-то сунул стакан воды, и я рефлекторно ухватил его. Он оказался холодным, влажным от конденсата и пах чем-то терпким и вкусным.
— Так, расступитесь, граждане. Дайте дорогу! – Ко мне склонился молодой человек в очках, одетый в синюю форму. – Как самочувствие? – Он улыбнулся, извлекая откуда-то тонометр. Я ошалело поглядел на стакан, все еще пытаясь сообразить, куда, я, собственно, попал, а главное – как это я ухитрился сюда попасть.