Выбрать главу

Слова резанули ножом. Чудная ирония… Иногда мне кажется, что боги надо мной втихомолку ржут.

— Я клинический идиот, а не патрульный…

— Почему? – удивилась моя собеседница.

— А черт меня знает. Должно быть, в детстве я часто падал с пеленального стола башкой вниз…

— Берегись.

Я настолько отвык от голоса Ласточки, что вначале удивился, и только потом оценил ситуацию.

Ситуация заключалась в нескольких рептилиях, на засаду которых мы и нарвались.

Я машинально оглянулся – сзади подоспела еще парочка тварей. Три щелкали челюстями впереди. Две неторопливо выползали из мутного потока. И, наконец, с потолка капала слюна последней рептилии. Ловушка захлопнулась.

— Отойди, – велел я Ласточке. Она пожала плечами и уселась на груду кирпичей у стены.

— Вали их огнестрельным, – порекомендовала Аретейни, равнодушно наблюдая, как я поставил Октябрину на пол и подтолкнул в ее сторону.

— Пригляди за ней.

— Раскомандовался, командир, – презрительно фыркнула Ласточка, но девчонку подтянула за руку. – А ты сядь здесь и сиди.

— А ты не боишься? – Она не видела, с кем разговаривает в темноте, и голосок зазвенел искренним уважением.

— Меня они не тронут. Его – побоятся. А вот тебя запросто.

— Заткнитесь, – не выдержал я, аккуратно прицеливаясь. Гром прогремел три раза – твари даже не успели броситься. Целься в глаз – не порти шкурку. А дальше патроны закончились – ну, разумеется, это ж я. Когда это у меня патронов хватало, интересно.

— Самоубийца, – флегматично прокомментировала Аретейни, глядя, как я достаю меч.

Станцуем, тварюшки?..

Несколько минут спустя путь был расчищен.

— Ты не испугался? – заботливо спросила девочка, и я признался честно:

— Очень испугался.

— Что они убьют?

— Нет. Что Ласточка… может перестать себя контролировать.

— Это как так?..

— Мы пришли.

Впереди тускло белело светлое пятно. Аретейни остановилась.

— Ступайте, – сказала она. – Я тебя тут подожду.

— А если я не вернусь? – уточнил я.

— Чего это ты не вернешься? – Тихий, равнодушный голос. Злиться было глупо – но я все равно злился.

— Даже не знаю… меня убить могут, к примеру. Тогда что?

Ласточка пожала плечами.

— Я подожду до захода солнца. Если не вернешься – пойду. Чего мне попусту здесь торчать.

— Ты уж поторчи, – попросил я, закидывая Октябрину на первую ступеньку. Обернулся. Ласточка стояла позади – тоненький силуэт на границе света и тени. Казалось, стоит моргнуть – и она исчезнет.

О чем это я. Ее уже больше нет.

— Ты-то мне зачем нужен?

— Я постараюсь тебе помочь…

— Дурак. Мне помогать незачем.

— Здесь наши мнения расходятся.

Я поглядел на нее в последний раз и принялся подниматься.

Нэйси

Мы прошли озеро, потом еще один лес, а потом земля стала полого подниматься. Деревьев становилось все меньше, а камней все больше. То тут, то там попадались скалы самой разной величины – от маленьких, обломков размером с лошадь, до больших, в два, а то и в три человеческих роста высотой. Кое-где скалы наваливались друг на дружку, образуя препятствия, но нашей тропке было все равно – она, перепрыгнув их, бежала все дальше и дальше, и чуть светилась в темноте.

Устав прыгать по скалам, мы с Алисой то и дело отставали от легко шагающего Гича, но не обращали на это внимания – все равно ведь потеряться нам негде.

А потом зарядил дождь. Не черный, и не серый, а просто прозрачный. Он не был ни едким, ни мазучим, но делал тропку очень скользкой, и этим мешал. Приходилось осторожничать.

Дорога, меж тем, становилась все круче; иногда приходилось карабкаться по отвесным скалам, и я не знаю, как бы мы справились без Гича, который цеплялся за трещины и уступы ловко, словно кот. Он почти затаскивал нас наверх. Мне казалось, что я ничегошеньки уже не могу – если только упасть и помереть, и, если бы не Гич, я бы, наверное, так и сделала. Алиса кряхтела и пыхтела, но не сдавалась. Мы вымокли до нитки, вода стекала на глаза, холодила спину под курткой, хлюпала в сапогах. Везде была эта проклятая вода, а дождь все не кончался.

— Сюда, – сказал Гич и за шиворот втянул меня в нутро какой-то пещерки. Мне показалось, будто я оглохла: вот только что ливень хлестал по ушам и вдруг стих. Снаружи он лил мокрой серой стеной, а в пещерке было сухо и тянуло сквозняком. Стены отзывались низким гулом, и вся скала тихонько гудела, словно большой орган, и от этого все происходящее казалось странным сном. Впрочем, все наше путешествие было похоже на сон.