Выбрать главу

Кораблик – пока что, без парусов – стоял на стойке. Я выложил его, чтобы не поломался в кармане.

— Сделал для Октябрины. Я заметил у нее в комнате много картинок с парусниками.

— Подарок? – Ласточка улыбнулась. Если это и сон – я не хочу просыпаться. Я, скорее всего, вырубился прямо за инструментом. Ну и ладно. – Это хорошо. А кто это – Октябрина?

— Девочка, которую мы вытащили из разграбленного дома. – Ее глаза были совсем близко – серые, как осеннее небо, сияющие и чуть насмешливые. – Ты не помнишь?

— А, рыженькая. – Ласточка на мгновение прижалась ко мне, чтобы затем отстраниться – легко, грациозно, стремительно. Все-таки, на что я не люблю этот вид искусства, но танго очень красивый танец. Танец страсти. Вот только мне было совсем не до того. – Помню. Ты так меня держишь, словно боишься, что я исчезну. Легче, Дэннер. Это же танец, а не бой.

— Я больше привык ко второму. – Я перехватил ее и притянул к себе. – А ты, прошу тебя, не исчезай. – Ее губы были такими же теплыми, и дыхание – живым. И она обхватила меня за пояс, запрокинув голову, снова безоговорочно позволяя себя целовать. Какой хороший сон… а может, это морок-ловушка? Пусть так, мне все равно.

Ласточка… родная моя… живи.

Я умру, а ты – живи.

Только живи.

Аретейни

Он не притворялся. Он, правда, ничего не понимал. Впрочем, я и сама не понимала, как очутилась в баре.

Последнее, что я помню, это нашу стычку с вампиром. А потом меня словно выключили. И включили уже на полу среди обломков стола. Дэннер смотрел на меня как на привидение – бледный, уставший, задерганный, сам на упыря похож, того и гляди оскалится и набросится. Когда он поцеловал меня, выяснилось, что он еще и успел изрядно выпить.

— А еще виски есть? – поинтересовалась я, когда мы, наконец, наобнимались вдоволь. – Я тоже хочу.

— Сейчас. – Снова этот взгляд! Так люди смотрят, когда сомневаются в собственной адекватности. Дэннер будто проверял, не галлюцинация ли я, и не собираюсь ли, случаем, исчезнуть. Но виски, все же, налил. И тем более, неуместно прозвучал в пустом разграбленном баре дежурный вопрос:

— Тебе разбавить, или так?

— Я чистый люблю. – Подойдя ближе, я протянула руку, но, вместо того, чтобы взять стакан, перехватила его запястье. – В чем дело, Дэннер?

— Ни в чем. – Он улыбнулся. – Пей уже. Твое здоровье.

Дин-ньк. Звякнули стаканы.

А Дэннер задал совсем уж странный вопрос.

— Аретейни… – медленно произнес он, словно пробуя на вкус сочетание звуков. – Нет такого имени. Как тебя по-настоящему зовут?

Я насторожилась.

— А тебе зачем?

— Просто так. Я же назвал тебе свое имя. – Дэннер улыбнулся. – Ты мне не доверяешь?

— Дэннер. – Я отхлебнула виски, наконец, сообразив, что к чему. – Я – это я. – Взгляды встретились. – Ну, хорошо, Фома. Журавлева Татьяна меня зовут. Удовлетворен?

Дэннер медленно выпил полстакана.

— Угу. Почти.

— Ты думаешь, что я ненастоящая?

— Ласточка. – Он обернулся. Голос зазвучал тихо и твердо. – Давай по порядку: что ты помнишь?

Я почему-то встревожилась.

— Последнее: мы вылезли из танка. Потом на тебя напал вампир. А потом я очнулась тут. – Я попыталась поймать его взгляд. Удалось. – Что произошло, Дэннер?

— Этот вампир тебя зацепил. Ты стала тварью, и я убил тебя. Все.

Мне почему-то сделалось обидно. Так лаконично! Ты стала тварью, я тебя убил. Все. А где сожаление, а?! Хоть капелька горечи – где?! Все-то у него так просто!..

Тут я поглядела на него и поняла вдруг, что нет – не просто. Совсем не просто. Дэннер всегда был предельно сдержан в эмоциях. Я бы ни за что на свете не догадалась, что он меня любит, если бы сам не сказал. Я до последнего не знала! А выдавали его, нет, даже не руки (которые иногда нет-нет, да и сжимаются в кулаки, внезапно ломают ножи или меж собой дерутся), а глаза. Спокойная улыбка, расслабленная поза – всегда. А во взгляде – холод, пламя, пустота, ураган. Он, может, и знал это, но взгляд никогда не прятал и не отводил.

Но я-то не догадалась все равно.

— Дэннер… – я, не удержавшись, прижалась к его плечу. – Тогда почему я все еще жива?

— Не знаю, ласточка. Не знаю.

И тут земля ушла из-под ног.

— Скорей – выдохнул Дэннер и ухватил меня за руку. Мы побежали к выходу, так быстро, что казалось, ноги не успевают касаться пола – почти летели, и вылетели на улицу. А может, и, правда, так и было – только это не мы не касались земли, а земля, наоборот, проваливалась вниз при каждом нашем шаге.