— Дэ-энне-е-е-ер!! – Чернявый.
— Гранатой ее! – заорал я ему, не оборачиваясь. – Пусть только пасть вначале раскроет!
Не смотреть ей в глаза, не смотреть ей в глаза!..
Раздался влажный чавкающий хруст – и к моим ногам тяжело шлепнулась половинка человеческого тела. И взорвалась граната. Только чернявый не успел ее достать – успел я.
Взрывом тварь разметало на куски, на кровавые ошметки. Вода вскипела. Длиннющий змеевидный хвост задергался в последней агонии, нанося беспорядочные удары и ссыпая каменную крошку с потолка.
И все стихло.
Кто-то приглушенно стонал. В воде плескались двое, обнимаясь и то безумно смеясь, то принимаясь синхронно рыдать. Я устало поднял пистолет, прогремело один за другим два выстрела – и плач затих.
Поднялся.
— Сколько нас?
— Восемь, товарищ командир. И девчонка...
— Раненые есть?
— Нет, товарищ...
Я вдруг снова взбесился – да что же это такое! Потерял в первом же бою половину отряда! А сколько их еще здесь – неизвестно.
— Я кому сказал, не разбегаться! Чем слушали?! Задницей?! Идиоты! Чертовы идиоты! Бестолковые дети!!..
— Дэннер...
Я почувствовал, как ко мне сбоку прижалась Нэйси. Она судорожно ревела и дрожала. Злость схлынула, оставив вязкую прозрачную пустоту. Я выдохнул и опустился прямо на пол, машинально обнимая девочку одной рукой. Голос на этот раз прозвучал тихо.
— Идиоты... чтоб вас всех...
Потолок был испещрен глубокими неровными бороздами, будто от когтей. Ошметки твари сплошным ковром покрывали пол и стены. Боль, наконец, добралась, обжигая руки, шею и левую половину лица, под ворот стекало горячее, быстро застывающее и липкое. Проверять, что там со щекой, не хотелось. Я взял себя в руки и поднялся.
— Идемте дальше. Не отходите далеко, и следите за техникой.
Ребята завозились, поднимаясь. Кто-то судорожно всхлипывал. И кого-то беспомощно звал.
— Кто ж знал, что они по потолку-то бегают... товарищ командир...
— А она большая...
— А нас мало осталось...
— Молчать! Довольно. Соберитесь. Теперь мы многое узнали. Практика всегда не уступает теории. Делайте выводы, ребята. Все у нас получится. И, к слову, от боковых коридоров держитесь подальше.
Мы перешли мостик и свернули за следующий поворот.
— Товарищ командир!
Я обернулся. И внезапно почувствовал, как неприятно закружилась голова. Только не это. Еще один...
Двое поднесли раненого ближе – и я узнал Чернявого.
Артемис улыбался. Он быстро заговорил, но губы при этом продолжали растягиваться в улыбке, будто он силился стащить с лица прочно сросшуюся с кожей резиновую маску.
— Дэннер, со мной что-то не то. Я как-то странно себя чувствую... мне страшно... сделай что-нибудь – это же ты у нас умный!.. Смешно, правда?.. Что со мной?!.. Дэннер...
Нэйси тихонько взвизгнула и спрятала лицо у меня на пояснице, вцепившись в ремень куртки. Я опустился на колено, протянув руку, и осторожно оттянул товарищу веко, проверяя зрачки. Кто-то светил фонариком – зрачки вполне реагировали на свет. Артемис дернул головой.
— Ты что делаешь?.. Я в порядке, да?.. Или нет?.. Скажи, что я в порядке!
Я поднялся.
— Зацепила. Несильно, должен оклематься. Видите, он вполне себя осознает и на свет поворачивается. Помнит мое имя. Будем надеяться, что сможем вытащить его. Он вполне боеспособен. Идемте дальше.
Артемис удивленно повернулся на мой голос и потерял сознание. Товарищи подхватили. Нэйси так и продолжила путь, цепляясь за мой ремень. Ребенок. Еще ее нам тут не хватало.
— Эй, – окликнул я, – солдат ничего не боится. А, Нэйси?
Она нервно вскинула на меня глаза и судорожно кивнула. Глаза были ярко-оранжевые от страха и растерянности. Но она все же, улыбнулась.
— Слушаюсь, товарищ командир. Я не боюсь.