На привокзальной площади было светло, Невский проспект сиял разноцветными огнями. Мчались машины, шли люди. Тоник вдохнул полной грудью ночной воздух и подумал, что город живет странной жизнью. Здесь, на Невском, он ничуть не изменился. Но в нем полно загадочных мрачных мест, где даже днем не бывает ни души. Вроде жители Санкт-Петербурга чего-то сильно боятся.
Они боятся двух необъяснимых вещей: баррантиды и призраков.
Мент из Северного РОВД обозвал его призраком. Может, он и был прав, стоит это выяснить. Тогда Тонику нечего опасаться…
Он пошел по неосвещенному переулку — прочь от вокзала. Шел, не особо разбирая дорогу. С неба падал редкий мелкий дождик, было довольно тепло.
По мере удаления от центра переулок становился все темнее и безлюднее. Ближе к Обводному город совсем опустел, будто вымер. Какие-то несколько сотен метров — и будто уже не Питер вовсе. Неосвещенные районы, тихие, темные громады заводов, грязные улицы, покрытые раздолбанным асфальтом. Высокие заборы, поверху увитые колючей проволокой. Деревья протянули над тротуарами ветки с пыльными листьями. Тоник вспомнил, что, когда его спросили, какой сейчас месяц, он ляпнул «апрель». Конечно, это не апрель. Скорее всего, май, конец или середина. Листья уже такие большие…
Потом он вышел на виадук — железная дорога пересекала Обводный канал. Он поднялся наверх и остановился, прислонившись к грязным перилам. Не пойдет здесь поезд. За спиной — безжизненные рельсы, впереди — пустота, несколькими метрами ниже — серое полотно дороги, тоже пустое. И все здесь чуть-чуть иначе, чем в прежнем мире…
Но — вдруг показалось, будто бы за ним следят… Тоник резко обернулся.
Кто-то жался к столбу на другой стороне моста. Не разглядеть отсюда. Но, увидев, что Тоник пристально его рассматривает, человек молча двинулся навстречу.
Он подходил все ближе, легко шагая через рельсы, и, несмотря на то что приближался быстро, его очертания не становились более отчетливыми. Так, нечто темноватое и размытое. Тоник растерянно протер глаза, но лучше видеть не стал, словно темнота и расстояние по-прежнему мешали рассмотреть незнакомца.
— Стой, — повинуясь наитию, шепотом скомандовал Антон. Всеми силами души попытался задержать приближающуюся к нему страшную галлюцинацию.
Человек остановился. Только чуть шевелились от ветра полы длинной одежды. Видимо, он ощущал ужас Тоника и его волю, его беззвучный протестующий крик: не подходи! Видимо, что-то на самом деле помешало ему подойти — потому что Тоник тоже его чувствовал. Вот он, призрак! Вот это замершее в нескольких шагах существо, не отбрасывающее тени. Оно мертвое… мертвое давным-давно. Призрак шевельнулся. От его движения Тонику почему-то стало холодно, и волосы на голове зашевелились. Существо, стоящее на безжизненной железной дороге, посреди безлюдного спящего города, желает его смерти… Антон тряхнул головой. Послать бы привидение отсюда, куда надо, но голос перехватило. Не надо голоса… Дунул ветер, и контуры призрака стали размываться, пока он не исчез на глазах приросшего к месту Тоника.
Он сделал шаг назад и чуть не полетел с виадука.
Почти бегом добрался до лестницы. Уже взявшись за перила, вдруг понял, что земля подрагивает. Потом со стороны города появилось и выросло бледное сияние. Приближается поезд. Тоник крепче вцепился в перила. Мимо него, в неизвестность, промчался бледный призрачный состав, освещая себе дорогу блеклым прожектором. В темных окошках — ни души…
Антон устало сел на ступеньку. Вот и выяснил, какие бывают привидения. Странным образом он чувствовал их. И если тот, одиноко шатающийся по путям, был готов его убить, этому поезду не было никакого дела до живого человека. Антон опустил голову на колени — что-то страшное, что мучило его, бесспорно, было связано с привидениями… так что знакомый мент оказался частично прав.
Теперь ночная улица, до этого вполне безобидная, показалась ему пустынной и опасной, за каждым кустом мог скрываться очередной призрак. Первая ночь в чужом городе чуть не убила Антона. Ну, что теперь делать?! Идти назад, на вокзал, нет смысла, его неудобное кресло давно заняли, не ночевать же на полу среди блохастых бомжей. Он быстро поднялся на ноги. Надо уйти подальше от дороги, от которой исходит прямо-таки физическое чувство потусторонности. Надо выяснить, зачем он здесь, в новом мире…