– Э-э-э… Завалялся специальный что?
– Понятно… Кажется, это будет сложно.
***
До поздней ночи Рэй возился с рекордером, про себя проклиная все на свете, в то время как Генри с Паулиной уже давно болтали на какие-то отвлеченные темы, а Филипп стоял прямо у парня над душой и с детским восторгом наблюдал за работой. Рэя немного напрягало поведение мальчика, слишком уж он не был похож на своего отца, знаменитого “Палача”. Складывалось ощущение, что мальчишку впервые выпустили на волю спустя много лет, и теперь он пытался попробовать все и сразу. Особенно все, что запрещено.
В итоге рекордер получился немного хлипкий и кривой, но несмотря на то, что его собрали на коленке из того, что смогли натаскать из лабораторий и комнат, Рэй знал, что результат получился вполне качественным.
– Смотрите, – сказал он ребятам, закрепляя аппарат над пустой пластинкой, – я подам вам знак, когда можно начинать. Попытка у вас всего одна, так как больше свободных пластинок у нас нет.
Паулина слегка улыбнулась, в глазах плясали чертики. Она демонстративно скрестила руки на груди и заправила за ухо прядь коротких волос:
– Мы и так все сделаем с первого раза, уж об этом не переживай.
Рэй прокрутил ручку, пластинка приходит в движение, и парень осторожно поставил иглу рекордера на дорожку. Запись пошла. Рэй подал знак ребятам, мол, чтоб начинали.
Генри взял первый несколько аккордов, и Паулина начала петь…
С первых же нот, с первого звука она пленит Рэя, захватывает в свою власть, прекрасно зная, что ему уже не выпутаться из нее. Ее голос глубокий и сильный, и поет она, будто бы не замечая людей вокруг, а звук идет от самой души, проникая внутрь и полностью охватывая разум. Песня, невероятно серьезная и в то же время увлекающая, написана на неизвестном Рэю языке, оттого становясь еще более загадочной, но певица словно заново проживает каждое спетое слово, делясь со слушателями чем-то личным и сокровенным, тем, что люди обычно прячут далеко в себе. Рэя охватило странное чувство, будто он залез в душу незнакомого человека, подслушал личный разговор или прочитал дневник у всех на виду, словно узнал то, что не имел права знать… поэтому сначала он не мог оторвать взгляда от пола, всем своим видом показывая безучастие и отстраненность… Но вот уже спустя пару мгновений он любуется ею, не в силах отвести глаз.
Один мимолетный взгляд – и целая беседа проносится в этом взгляде. «Я знаю, что ты восхищаешься мной, – будто говорит она. – Я все про тебя знаю».
А девушка все поет и поет, исполняя голосом самые сложные и красивые пируэты, то беря низкие бархатистые ноты, то неожиданно поднимаясь высоко вверх, будоража сознание, в то время как пальцы Генри летают по холодным клавишам рояля, и его мелодия рассказывает какую-то свою историю, замедляясь и ускоряясь, то споря со звонким голосом Паулины, то стремясь слиться с ним воедино.
Прошло несколько минут, а может полчаса – парень потерял счет времени – когда Рэй понимает, что слушал, затаив дыхание и позабыв обо всем на свете.
Музыка замедляется, и Паулина замолкает, прикрыв глаза и тихо переводя дыхание, а Генри аккуратно берет последний, заключительный аккорд – и чары рассеиваются.
Кивнув, Рэй убирает иглу от поверхности пластинки, приводя дыхание и мысли в порядок.
– Ну что, получилось? – спросила Паулина, подходя к Рэю поближе. Странно, но сейчас она казалась во много раз красивее: на белой коже проступил румянец, а черные глаза были такими живыми и манящими, что парень мысленно дал себе пощечину.
– Думаю, да, – ответил он, снимая пластинку и окончательно просыпаясь.
– Эй, кто-нибудь будет чай? – Генри встал на ноги и снова прохрустел всеми суставами, которыми только мог. У Рэя от этого звука мурашки по коже побежали, настолько этот звук противен. – Мы же хорошо поработали?
Как оказалось, этот вопрос был адресован Рэю.
– Да, конечно. Вы свободны.
– Прекрасненько, – хлопнул в ладоши Фил, обматывая пластинку защитной пленкой и беря с собой. – Спасибо, Рэй, дружище. Ты очень помог. Давай встретимся завтра и проверим ее работу.
– Ладно…
– Тогда в одиннадцать здесь же. А теперь вынужден откланяться, господа, – мальчик снимает воображаемую шляпу и слегка кивает. – До новых встреч, друзья мои.
И с этими словами мальчик хлопнул дверью музыкальной комнаты.
– До чего же странный тип, – сказала Паулина, смотря на то место, где еще пару секунд назад находился Врановский-младший. – У меня такое ощущение, что он специально чудит. Видимо, у богатых свои заморочки.