Паулина, видимо, подумала о том же. Мысленно Рэй пообещал себе никогда больше не пить ни капли алкоголя в публичных местах.
– Я помню, что про тебя писали недавно в каком-то девчачьем журнале. В заметке про возможных женихов Юсты Врановской.
Рэй поморщился:
– Перестань, это даже не смешно, – Паулина весело изогнула бровь, но ничего не ответила. – Тоже мне, уже не знают о чем сплетничать. Тогда, во время предвыборной кампании, мне помог Танвин. Я был напуган, думал что угрозы этих недожурналистов действительно что-то значат. Но он объяснил мне как надо общаться с подобного рода людьми, так что конфликт был улажен.
– Ты правда дружишь с рабом? Или он бывший раб? – внезапно перевела тему Грей-Врановская.
– Да… У нас с ним неплохие отношения. Он умный, несмотря на то, что ни дня не ходил в школу.
Паулина смерила его гримасой и слезла с подоконника. Рэй понял, что ее терпению подошел конец и мысленно приготовился к тираде.
– Я тоже не ходила в школу. Как и многие мои друзья, – на этом моменте она запнулась, но продолжила: – Но такие как ты постоянно думают о людях как о равных себе только если у них была такая же жизнь, наполненная дорогими вещами и кучей денег. И тебе не обязательно было мне помогать, но спасибо. Больше слов благодарности ты от меня не услышишь, идиот.
– Я знаю, что было не обязательно тебе помогать, дурочка, – парировал Рэй, при этом не испытывая особой злости, а просто развлекаясь, глядя на ее реакцию. – Просто такие как я могут отложить свои эмоции в сторону, когда это важно. И между личными отношениями и законом я всегда выберу закон.
Последние слова Рэй договаривал, когда Паулина уже стремительно спускалась по лестнице, но он прекрасно знал, что она все услышала.
Глава XIV
Если бы у Эмили спросили, чего она действительно хочет прямо сейчас, то она без раздумий бы ответила: спать. Остаться в мягкой кровати еще на часик, а лучше на два, и чтобы никто не доставал. Но ее бесцеремонно разбудили в половине одиннадцатого, чем она была жутко недовольна. Две приставленные к ней служанки лепетали что-то насчет дня Алконоста, приготавливая все для утреннего туалета. Эмили еще раз лениво потянулась, приказывая взять себя в руки. Она не дома. Пора за работу.
Умывание, подбор комбинации нижнего белья, затягивание корсета, одевание платья, плетение прически, выбор обуви, парфюма, браслета, сережек, перчаток, накидки и шляпки. С этим она справилась всего за час. Ожидая, пока горничная уложит прическу по последней моде, она размышляла о девушках, которые ходят без корсетов, ярко красятся, носят платья выше коленей, а некоторые даже работают. Эх, вот бы и ей стать такой же. Не работать, конечно, но быть сильной и не боятся экспериментировать…
Сама того не заметив, она оказалась в коридоре, ведущем в столовую.
– Эмили, дорогая!
На горизонте замаячила фигура ее пожилого жениха. Он шел, опираясь на трость, хотя еще пару дней назад передвигался на своих двоих. Сердце девушки забилось быстрее от волнения – вдруг прямо сейчас сломается каблук, она нелепо упадет, и свадьба отменится? – но лицо выразило очаровательную улыбку, которая предназначалась специально для утреннего приветствия.
– Доброго утра, Альберт, – Эмили хотела сделать реверанс, но в последний момент вспомнила, что несколько дней назад они договорились обойтись «без всего этого». – Вы идете на ланч?
– Именно туда и направляюсь. Надеюсь, вы составите мне компанию.
Она кивнула.
По дороге он рассыпался в комплиментах ее внешности, которые, впрочем, юная госпожа пропустила мимо ушей. Ее поклонники, бывало, придумывали комплименты в сотню раз изобретательнее, так что вымученные фразы старика, которые он говорил уже явно не одной, и даже не двум женщинам, были просто жалки, хотя и лестны. Эмили вспомнила те витиеватые выражения, которые когда-то заставляли ее краснеть, и позволила себе хищно улыбнуться. Вдруг в памяти всплыл образ ее кузена Рэя – тот всегда только кивал, смотря в глаза и слушая каждое ее слово, а вовсе не оценивал наряд, прическу или фигуру. Конечно, Эмили никогда не хотелось его обожания, но мысль, что кто-то считает ее не особо привлекательной, была ужасна. Ей хотелось нравиться всем и всегда, хотя где-то внутри себя она и понимала, что это глупо.
– Эмили, дочка, съешь что-нибудь.
Мать сидела напротив, и ее взгляд говорил том, что она снова о чем-то забыла. Ах, да, нужно есть. Она принялась за салат, удивляясь, насколько странно сегодня течет время. За неделю, проведенную здесь, Эмили привыкла к нереально долгому дню, который все тянется-тянется, а закончиться никак не может. Здесь она не занималась ни иностранными языками, ни математикой, ни историей, ни каллиграфией. Почти не читала – только однажды погуляла по библиотеке и взяла томик новомодного женского романа, но за все эти дни так к нему и не притронулась. Здесь, в поместье Врановских, ей не нужно было отвечать на письма поклонников, ходить в магазин одежды, ездить на танцы в другой конец города – словом, основные ее занятия ушли в прошлое. Она только слушала чужие, абсолютно непонятные ей разговоры, гуляла по окрестностям, вышивала узоры и сплетничала с подругами, которых, впрочем, в последнее время словно подменили. Эмили пока не могла четко сформулировать, что же поменялось в их дружбе, но почему-то знала, что формулировка эта ей не понравится.