– Да, согласен.
С утра ходили слухи о том, что ночью невеста пыталась сбежать, и что остановили ее в ближайшем городке вместе с кем-то из ее поклонников. Правда это или вымысел – вряд ли кто-то узнает. В любом случае, платье сидело на ней как влитое, свадебная диадема с драгоценными камнями сверкала, будто императорская корона, а лицо ее было непроницаемо.
– Согласны ли Вы, Эмилия Катерина фон Элбатт, связать себя узами брака с Альбертом Джеймсом Врановским…
Тишина.
От напряжения Рэй невольно задержал дыхание. Что происходит сейчас в голове кузины? Хочет ли она сбежать, продолжит ли совершать неожиданно безумные поступки, или поддастся матери?
– Согласна.
Парень кивнул самому себе. Чуда не случилось, что это неудивительно.
– Отныне и навсегда, союз этот охраняется Священными Птицами. Альберт и Эмили, обменявшись клятвами, вы объявили о своём твёрдом намерении жить вместе в любви и согласии на протяжении всех дней, отведенных вам судьбой. Теперь же, дабы навеки закрепить ваш союз, распишитесь в семейных Книгах.
Книги Врановских и фон Элбаттов лежали на богато украшенных подставках неподалеку от священника. Рэй посмотрел на тетю Шарлотту и дядю Ника. К его удивлению, на лицах обоих было волнение и грусть.
Альберту с Эмили были вручены невероятной красоты перья, которыми они, с медленной торжественностью, расписались в обеих Книгах. После этого Альберт закрепил свое перо на диадеме у Эмили, а она свое – на его фраке.
Они повернулись к фотоаппарату, застыли с каменными лицами (Рэй вдруг вспомнил свадебную фотографию тети Шарлотты и дяди Ника: молодые влюбленные улыбаются друг другу), и после вспышки зал взорвался аплодисментами и поздравлениями.
Вот и все. А сколько нервов.
***
– Ой, я не так сходил, можно переходить?
– Еще чего? – ответил Рэй. – А ну-ка, вот так… шах!
– Блин…
– Твой ход, – Рэй скрестил руки на груди и усмехнулся.
– Рэй, честно, я не знаю, как тебя победить. Можно мне подписать капитуляцию?
– Конечно.
Ребята сидели в комнате Рэя уже второй час, так как разговоры в высшем свете однообразны и утомительны, а танцы были заявлены только вечером. После венчания погода неожиданно испортилась, а ведь всем известно, что нет ничего приятнее, чем остаться в теплой комнате в дождливый день и вместе с друзьями пить цикорий.
– Я вижу, ты гений в шахматах, – внезапно сказала Паулина. Ее черные глаза хитро прищурились. Белая, как мел, кожа порозовела от теплого напитка.
– Ну, на самом деле не только в шахматах, но, если ты хочешь сыграть – милости прошу.
Рэй с Паулиной наспех стали расставлять фигуры, подкалывая друг друга и смеясь. Генри некоторое время сетовал на свое неумение продумывать тактику и на то, что у него настроения на игру не было, но потом уселся в мягкое кресло и только ухмылялся, думая о чем-то своем.
Через десять минут с начала партии Паулину ждал полный разгром. Она, конечно, пыталась делать умный вид и отпускать не менее умные комментарии, но играть совершенно не умела. Иногда она даже путала правила, так что Рэй, который учился шахматам долгие годы, попросту не мог проиграть.
Рэй провел еще пару партий с Паулиной и Генри, которые вместе играли в разы хуже. Потом они достали карты, в которых Генри не было равных. Рэй пытался мухлевать, но никогда не признавал этого, за что получал шутливые подзатыльники от Паулины.
– Господин фон Элбатт! Вас к телефону! – послышался из коридора голос камердинера.
– Наверняка какой-нибудь важный министр звонит, – хихикнула Паулина.
– Не подглядывайте в мою колоду, – Рэй встал, отряхиваясь от крошек. – Надеюсь, что министр не задержит меня надолго.
Выходя из комнаты, он слышал, что ребята отложили игру и начали разговаривать о чем-то, перейдя на родной язык.
Рэй спустился по лестнице и приложил трубку к уху.
– Алло?
– Алло. Это господин фон Элбатт?
– Да… – у парня перехватило дыхание, – Танвин? Это ты? Что ты делаешь у телефона? Тебя могут наказать, если узнают!
– Рэй, – Танвин впервые обратился к нему по имени. Его голос был невероятно серьезным. – Я звоню тебе, потому что хочу попрощаться.