— Это тебе снятся сны о будущем, — заметил Енох. — Может, тынам скажешь, куда она ведет?
— Что такое зверинец? — спросила Оливия.
— Это место, где обитают животные, — пояснила Эмма. — Что-то вроде зоопарка.
Оливия радостно взвизгнула и захлопала в ладоши.
— Это друзья Кутберта! Из рассказа! О, мне не терпится с ними познакомиться. Как ты думаешь, имбрина тоже там живет?
— В данных обстоятельствах, — заметил Миллард, — было бы лучше не строить никаких предположений.
Мы зашагали дальше. У меня все еще кружилась голова после стычки с пуст о той. Похоже, мои способности действительно продолжали развиваться, как и предрекал Миллард. Чем больше я ими пользовался, тем мощнее они становились, совсем как мышцы. Стоило пуст о те попасть в поле моего зрения, я ее тут же видел, а если я определенным образом сосредоточивал на ней свое внимание, мне удавалось предсказать ее следующее действие, хотя ощущал я это интуитивно, каким-то шестым чувством. Впрочем, на этом пути не существовало никаких предостерегающих знаков, и каждый неверный шаг был чреват смертельно опасными последствиями, как для меня, так и для тех, кто на меня положился. Я опасался, что все остальные уверуют в мою непогрешимость. Еще больше я опасался того, что в нее уверую я сам. И я знал, что как только возомню о себе слишком много, как только пустоты перестанут вселять в меня животный ужас, произойдет непоправимое.
Наверное, то, что соотношение между ужасом и уверенностью в собственных силах составляло у меня сейчас приблизительно десять к одному, было даже к лучшему. Я сунул руки в карманы, чтобы скрыть от остальных, как сильно они дрожат.
— Смотрите! — вдруг воскликнула Бронвин, остановившись как вкопанная. — Дом в облаках!
Прямо перед нами вдалеке виднелся дом, который, казалось, парит на облачной гряде. Мы продолжали подниматься и вскоре оказались на перевале. Облака расступились, и мы смогли рассмотреть этот необычный дом. Он оказался очень маленьким и возвышался не на облаке, а на очень высокой башне, сложенной исключительно из железнодорожных шпал прямо посреди поросшего травой плато. Это было одно из самых странных сооружений, которые я когда-либо видел. Вокруг него по плато были разбросаны хижины, а вдалеке виднелся лесок, но мы на все это даже не смотрели. Все наше внимание было приковано к башне.
— Что это такое? — прошептал я.
— Сторожевая башня? — предположила Эмма.
— Место для взлета самолетов? — высказался Хью.
Но никаких самолетов тут не было, как и малейших признаков взлетно-посадочной полосы.
— Возможно, отсюда запускают цеппелины? — пробормотал Миллард.
Я вспомнил старый документальный фильм о злополучном приземлении дирижабля «Гинденбург» на некую вышку, сооружение, очень похожее на то, что возвышалось перед нами, и похолодел от ужаса. Что, если здесь базируются дирижабли, охотившиеся за нами на пляже, и мы ненароком угодили прямо в логово тварей?
— Это может быть домом имбрины, — заявила Оливия. — Почему вы все сразу думаете о худшем?
— Я уверен в том, что Оливия права, — поддержал девочку Хью. — Не вижу здесь ничего страшного или опасного.
Ответом ему стало жуткое нечеловеческое ворчание, которое, похоже, исходило из теней, сгустившихся вокруг основания башни.
— А эточто было? — ахнула Эмма. — Еще одна пуст о та?
— Я так не думаю, — отозвался я, все еще чувствуя, как медленно угасает во мне Ощущение.
— Я не знаю и знать не хочу, — пятясь назад, пробормотал Гораций.
Но выбора у нас не было, потому что некто явно хотел с нами познакомиться. Рычание раздалось снова, и я ощутил, как мои руки покрываются пупырышками. Мгновение спустя между двумя нижними шпалами показалась лохматая морда. Она рычала на нас, как бешеная собака, и из ее клыкастой пасти свисали шнурки слюны.
— Что, во имя Предков, этотакое?
— Превосходная была идея — влезть в эту петлю! — проворчал Енох. — Именно то, чего нам не хватало.
Клыкастое существо, чем бы оно ни было, протиснулось между шпалами и выбралось на солнце. Присев на корточки, оно оскалилось в такой плотоядной кривой ухмылке, как будто представило себе, как будет лакомиться нашими мозгами. Было совершенно непонятно, кто перед нами — человек или животное. У существа было облаченное в лохмотья человеческое тело, но держалось оно как обезьяна. Сгорбленная фигура также напоминала наших далеких предков. У него были желтые зубы и глаза, бледная кожа, покрытая темными пятнами, а длинные волосы представляли собой всклокоченную, свалявшуюся массу.
— Кто-нибудь, сделайте так, чтобы оно умерло! — взмолился Гораций. — Или по крайней мере так, чтобы оно на меня не смотрело!
Бронвин опустила Клэр на землю и приняла боевую стойку. Эмма тоже подняла руки, готовая вызвать огонь. Но, судя по всему, она так разволновалась, что все, что ей удалось — это тонкая струйка дыма. Человекообразное существо подобралось, оскалилось и пустилось бежать со скоростью спринтера, преодолевающего дистанцию на Олимпийских играх. Впрочем, бежало оно не к нам, а вокругнас, ныряя за камни и снова выскакивая из-за них все с тем же жутковатым оскалом на лице. Оно играло с нами подобно кошке, которая играет со своей жертвой перед тем, как ее убить.
Мне показалось, оно собирается совершить очередной забег — на этот раз на нас— как вдруг позади раздался чей-то голос, скомандовавший: «Сидеть и вести себя смирно!» И существо послушалось, опустилось на корточки и вывалило язык в осоловелой ухмылке.
Мы обернулись и увидели, что к нам неторопливо трусит собака. Я поднял глаза, надеясь увидеть того, кто произнес эти слова, но позади пса никого не было. Тут псина открыла пасть и произнесла:
— Не обращайте на Гранта внимания, он совершенно не умеет себя вести! Он всего лишь пытается вас поблагодарить. Та пуст о та нам чрезвычайнонадоела.
Мне показалось, что собака обращается ко мне, но я был так удивлен, что утратил дар речи. Мало того, что она говорила почти человеческим голосом и к тому же обладала благородным британским произношением, — из ее щекастой пасти свисала трубка, а глаза были скрыты за круглыми зелеными очками.
— О господи, — неверно истолковав мое молчание, продолжала собака, — надеюсь, вы не слишкомобиделись. Грант очень добродушный, и его нельзя воспринимать всерьез. Он воспитывался в буквальном смысле слова в хлеву. Что касается меня, то я вырос в большом поместье, где был седьмым щенком седьмого щенка в блистательной династии охотничьих собак. — Он поклонился, насколько это способна сделать собака, — почти уткнувшись носом в землю. — Эддисон Мак-Генри собственной скромной персоной к вашим услугам, господа.
— Это слишком затейливое имя для собаки, — буркнул Енох, на которого, похоже, появление говорящего животного не произвело ни малейшего впечатления.
Эддисон посмотрел на Еноха поверх очков и пробормотал:
— Позвольте поинтересоваться, с кем имею честь?
— Енох О'Коннор, — гордо заявил тот, слегка выпятив грудь.
— Это слишком затейливое имя для чумазого толстощекого мальчишки, — парировал Эддисон и тут же поднялся на задние лапы, почти сравнявшись ростом с Енохом. — Да, я собака, но не обычная, а странная. С какой стати мне носить обычную собачью кличку? Мой бывший хозяин звал меня Бокси, и меня это возмущало. Тем самым он оскорблял мое достоинство! Поэтому я укусил его за лицо и принял его имя, Эддисон, которое гораздо лучше соответствует животному, наделенному такими достоинствами, как я. Это случилось незадолго до того, как меня обнаружила и привезла сюда мисс Королек.
Лица моих друзей прояснились при упоминании имени имбрины, и на них засветилась надежда.
— Вас привезла сюда мисс Королек? — удивилась Оливия. — А как же великан Кутберт?