— Абсолютно уверены, — ответила собака. — У мисс Королек в этом городе есть шпионы. Это стая странных голубей, которые за всем следят и сразу докладывают ей. Недавно к нам прилетело несколько птиц. Они были вне себя от тревоги. Из достоверных источников им стало известно, что имбрин поместили (и они все еще находятся там) в петлях наказания.
Несколько человек ахнуло, но я понятия не имел, о чем говорит собака.
— Что такое петля наказания? — спросил я.
— Эти петли были созданы для содержания плененных тварей, закоренелых преступников и опасных безумцев, — пояснил Миллард. — Они в корне отличаются от тех петель, которые мы знаем. Это ужасные, ужасные места.
— Теперь имбрин там стерегут твари и, вне всякого сомнения, их пустоты, — со вздохом закончил Эддисон.
— Бог ты мой! — воскликнул Гораций. — В таком случае это еще хуже, чем мы предполагали!
— Ты шутишь? — фыркнул Енох. — Это именното, чего я боялся!
— Какое бы гнусное злодеяние ни задумали твари, — произнес Эддисон, — совершенно ясно, что для того, чтобы его осуществить, им нужны все имбрины. Пока в их лапы не угодила только мисс Королек… храбрая и безрассудная мисс Королек… но кто знает, как долго она продержится!
Тут он прижал уши и, опустив голову, заскулил, как делают некоторые собаки во время грозы.
Мы вернулись под наше раскидистое дерево и закончили свой обед. Когда мы набили животы так, что не могли уже протолкнуть в себя ни единого кусочка, Бронвин обернулась к Эддисону и произнесла:
— А знаете ли, мистер Пес, все не так плохо, как вы думаете.
Затем она перевела взгляд на Эмму и подняла брови. И на этот раз Эмма кивнула.
— Вы так считаете? — отозвался Эддисон.
— Я уверена. А если точнее, у меня тут есть кое-что, способное вас подбодрить.
— Я очень сильно в этом сомневаюсь, — пробормотал пес, но оторвал голову от передних лап, чтобы взглянуть, что собирается показать ему девочка.
Бронвин распахнула пальто и воскликнула:
— Я хочу представить вам предпоследнюю из оставшихся на свободе имбрин, мисс Алму Сапсан!
Птица вытянула шею и заморгала, ослепленная ярким солнцем.
Теперь наступила очередь зверей демонстрировать свое изумление. Дердра ахнула, Грант взвизгнул и захлопал в мохнатые ладоши, а куры замахали своими бесполезными крыльями.
— Но мы слышали, что вашу петлю захватили! — произнес Эддисон. — А вашу имбрину похитили!
— Так и было, — гордо ответила Эмма. — Но мы выкрали ее обратно.
— В таком случае, — произнес Эддисон, кланяясь мисс Сапсан, — мне необычайно приятно с вами познакомиться, мадам. Я к вашим услугам. Если вам понадобится место для превращения, я с радостью провожу вас в жилище мисс Королек.
— Она не можетпревратиться, — произнесла Бронвин.
— Что это означает? — удивился Эддисон. — Она стесняется?
— Нет, — покачала головой Бронвин. — Она застряла в теле птицы.
Эддисон даже трубку из пасти выронил.
— О нет, — прошептал он. — Вы уверены?
— Она такая уже два дня, — ответила Эмма. — Я думаю, если бы она могла измениться, то уже сделала бы это.
Эддисон стряхнул очки с морды и озабоченно присмотрелся к птице.
— Можно я ее осмотрю? — спросил он.
— Он настоящий доктор Дулиттл, — закивала эму-раф. — Эдди всех нас лечит.
Бронвин вынула мисс Сапсан из-под пальто и посадила птицу на землю.
— Только осторожно, у нее крыло сломано, — заметила она.
— Конечно, — закивал Эддисон.
Он начал с того, что медленно обошел птицу вокруг, осматривая ее со всех сторон. Затем обнюхал ее голову и крылья своим большим мокрым носом.
— Расскажите мне, что с ней случилось, — попросил он. — А также когда и как. Расскажите мне все, ничего не упуская.
Эмма изложила ему всю историю с самого начала: то, как Голан похитил мисс Сапсан, как она едва не утонула в океане в клетке, как мы спасли ее с подводной лодки, управляемой тварями. Животные восхищенно слушали. Когда мы закончили, пес несколько мгновений собирался с мыслями, а затем провозгласил свой диагноз:
— Ее отравили. Я в этом уверен. Она обработана препаратом, который удерживает ее в теле птицы.
— Как? — воскликнула Эмма. — Откуда вы знаете?
— Похищать и перевозить имбрин в их человеческом облике очень опасно, потому что они способны проделывать свои штучки по остановке времени. Но когда они превращаются в птиц, их возможности весьма ограничены. В таком виде ваша директриса не занимает много места, ее легко спрятать… одним словом, она представляет совсем незначительную угрозу. — Он перевел взгляд на мисс Сапсан. — Та тварь, которая вас похитила, чем-то опрыскивала вас? — поинтересовался он. — Какой-нибудь жидкостью или газом?
Мисс Сапсан зашевелила головой. Казалось, она кивала, отвечая на вопрос Эддисона.
Бронвин ахнула.
— О, мисс, как это ужасно. Мы не знали.
Я ощутил укол вины. Это япривел тварей на остров. Это из-за менямисс Сапсан попала в беду. Из-за менястранные дети потеряли свой дом. Во всяком случае, в этом была и моя вина. Чувство вины за происшедшее комком стояло у меня в горле.
— Но ведь она выздоровеет? — спросил я. — Она вернется?
— Ее крыло заживет, — кивнул Эддисон. — Но для того, чтобы снова стать человеком, ей понадобится помощь.
— Какая помощь ей нужна? — спросила Эмма. — Вы можете ее оказать?
— Ей способна помочь только другая имбрина. И у нее очень мало времени.
Я напрягся. Это было что-то новое.
— Что вы имеете в виду? — спросила Эмма.
— Мне очень жаль, но я вынужден вас огорчить. Два дня в теле птицы — это для имбрины очень долго. Чем больше времени она проведет в теле птицы, тем больше человеческого начала может быть утрачено. Уйдет все — ее память, ее слова, все, что делало ее тем человеком, которым она была, пока наконец она не перестанет быть имбриной. Она станет самой обычной птицей. Навсегда.
Передо мной возникло видение — мисс Сапсан, распластанная на операционном столе. Она не дышит, а вокруг суетятся врачи. И с каждой секундой повреждения, нанесенные ее мозгу, становятся все серьезнее и необратимее.
— Сколько? — спросил Миллард. — Сколько у нее времени?
Эддисон прищурился и покачал головой.
— Два дня, если у нее хватит сил.
Раздались возгласы ужаса, мы все побледнели.
— Вы уверены? — спросила Эмма. — Вы абсолютно в этом уверены?
— На моих глазах такое уже происходило. — Эддисон подбежал к маленькой сове, сидевшей на ветке поблизости. — Это Оливия, она была молодой имбриной, которая в процессе подготовки получила серьезную травму. Ее привезли к нам только через пять дней. Мы с мисс Королек сделали все, что могли, чтобы ее вернуть, но было слишком поздно. Это произошло десять лет назад. С тех пор она такая.
Сова молча смотрела на нас. В ней не осталось ничего от человека, это было видно по ее равнодушным глазам.
Эмма встала. Казалось, она хочет что-то сказать, чтобы подбодрить нас, какой-то зажигательной речью вывести из оцепенения, но, похоже, не могла подобрать слов. Подавив рыдания, она побрела прочь.
Я ее окликнул, но она не обернулась. Остальные просто смотрели ей вслед, потрясенные ужасной новостью, а также слабостью и нерешительностью, которые проявила Эмма. Она так долго держалась перед лицом всех этих ужасных испытаний, что мы привыкли принимать это как само собой разумеющееся, но оказалось, что и у нее есть свой предел. Она была странной девушкой, но помимо этого она была человеком.
— Вы бы сбегали за ней, мистер Джейкоб, — обратилась ко мне Бронвин. — Нам не стоит здесь надолго задерживаться.
Когда я догнал Эмму, она стояла на краю плато, глядя на пейзаж внизу. Покатые зеленые холмы плавно переходили в долину. Она услышала мои шаги, но не обернулась.
Я топтался рядом с ней, не зная, как ее утешить.