— Ничего, Костик, я тебе ещё покажу, — пообещала Натка своему отражению в зеркале. То недовольно поморщилось, но не ответило. И не надо. Все знают, что Натка ещё покажет. Обязательно покажет.
Она откинула за плечо толстую русую косу, одёрнула подол шерстяного голубого платья и принялась переобуваться. Впереди разговор с классной руководительницей, Надеждой Дмитриевной, надо выглядеть идеально. Чтобы сразу все заметили разницу между красавицей Наткой, собранной и нарядной, и бездельником Костей, который расчёсываться не умеет и рубашку в брюки никогда не заправляет.
Натка переобулась в балетки, убрала сапоги в пакет. До начала урока осталось несколько минут, в гардеробной уже становилось тесно и шумно. А ей ещё надо успеть поговорить с классной руководительницей наедине…
— Как уступить? — воскликнула Натка. — Я не могу уступить! Я…
Надежда Дмитриевна всегда была на её стороне. Такого просто не может быть. Ну не могла она морщиться вот так, как будто Натка ей под нос подсунула тухлое яйцо. Ну не могла она отказать своей любимой ученице в пользу какого-то там Костика!
— Королёва, успокойся, — велела Надежда Дмитриевна. — Новеньким надо уступать. Тем более, Костику. Он же…
— Не хочу уступать, — сказала Натка и состроила жалостливое лицо. — Надежда Дмитриевна, ну пожалуйста! Неужели я не заслужила?
— Заслужила, — кивнула классная руководительница. Натка заметила, как она взяла со стола фиолетовую ручку и покрутила в пальцах. — Просто… просто так надо. Может, сейчас ты ещё не понимаешь, но когда подрастёшь…
— Когда я подрасту, мне уже не надо будет выступать, — чуть ли не плача заявила Натка. Слёзы сжали всё внутри, подкатили к горлу, и она приложила все силы, чтобы не разреветься. — Ну Надежда Дмитриевна…
Громкий звонок прокатился по коридору, перекрывая шум голосов и топот. Надежда Дмитриевна кивнула на парту перед собой. Разговоры в классе утихали, и вместе с ними, кажется, утихали последние крохи надежды в Наткином сердце.
— Садись, Королёва, — велела Надежда Дмитриевна. — Я подумаю, что можно сделать.
Натка со стоном села. Машинально оглянулась назад, посмотрела на последнюю парту в левом ряду. Костик нахально ухмылялся, разговаривал со своим соседом, Федькой. Оба стоили друг друга — бестолковые, неаккуратные, учителя не слушают, контрольные заваливают.
И такому, как он, позволяют выступить от всех шестых классов? Возмутительно!
Новый год — всегда пора чудес. Школа осыпается блёстками, завешивается сверкающей мишурой, сияет разноцветными огнями гирлянд. Самое время думать о празднике, о подарках, о школьном вечере, а не о том, что ждёт тебя дома.
Костик шёл по расчищенному тротуару, медленно, нехотя, попинывал по дороге небольшие комочки слежавшегося снега. Ему было холодно без шапки, уши мёрзли, но признаться в этом он не хотел даже себе. Таким, как он, нельзя допускать ошибок, нельзя показывать слабости. Так тренер говорит. Всегда оставайтесь в тонусе, всегда будьте сильными, на каждой тренировке повторял он. Не позволяйте другим видеть ваши слёзы.
И Костик не позволял. Хотя его сердце плакало целыми сутками, надрывно, с сильной болью, об этом никто не должен был знать. Для всех он — Константин Смирнов, сын серьёзного человека, отличный старший брат, спортсмен и вообще молодец. Оценки только не идеальные, но отец вон говорил, что в школе с двойки на тройку перебивался, и потому четвёрки Костика для него — предмет гордости. В дневнике ни одного замечания, и это вроде тоже хорошо — папа как-то свой показывал, там записей красными чернилами было больше, чем синими.
Вот только в последний раз они говорили об оценках в конце прошлой четверти. Папа тогда оторвался от чертежей на минутку, открыл дневник на последней странице, сухо сказал «молодец», расписался и снова уткнулся в свои бумаги. Мама тогда сидела с младшим братом, кормила его какой-то некрасивой коричневой кашей с фруктовым запахом. И когда Костик зашёл на кухню, она даже толком не оглянулась на него. Только и проговаривала: «А кто это у нас такой богатырь?», да пихала в бедного Веньку ложку за ложкой. В дневник посмотрела краем глаза, сухо сказала «молодец!» и продолжила мучить Веньку, у которого уже глаза на лоб полезли от такого количества каши…