- А что скажет нам Касаткина? - обратился Грязнов-Водкин к председателю общества гомосексуалистов, по обыкновению "забыв" первую половину его фамилии.
Моисеев-Касаткина сделал вид, что не заметил подобного к себе обращения премьера, Ссориться с ним не входило в его планы. Не тот был момент. Поэтому сдержанно ответил:
- Я давал своим парням задание организовать помощь полиции, но, увы, мы также ничем не можем похвастаться.
- Парням?! - деланно удивился Грязнов-Водкин. Мстительный премьер не мог забыть и простить выходки главного гомосексуалиста на прошлом заседании ГЧК, поэтому сейчас не упустил возможности над ним поиздеваться. Он обвел присутствующих недоуменным взглядом, спросил озадаченно:
- Он сказал - парней?! Я не ослышался?
- Да-да, именно так он сказал, - подтвердил прокурор Василий Хитрый, подхалимски осклабившись.
- Нет, вы только посмотрите, что делается?! - принялся сокрушаться премьер-министр. - Какие-то педерасты уже именуют себя парнями?! Расплодились, крапивное семя! Управы на них никакой не стало!
- А кто же мы, по вашему? - обиженно и одновременно вызывающе спросил Моисеев-Касаткина.
- Черт-те что и сбоку бантик. Ошибка природы. Сукины вы дети! Вот кто вы такие. Вы также похожи на парней, как болотная квакша на царя зверей.
После издевательских слов премьера лицо председателя гомосексуалистов покрылось красными пятнами, глаза гневно засверкали и, уже не сдерживаясь, он саркастически проговорил:
- Не надо грязи, дядя! Что толку, что вы имеете четырех жен. Ведь трахают-то их все равно ваши телохранители.
В ответ раздался душераздирающий рев Грязнова-Водкина. Он схватил со стола пепельницу и запустил ею в Моисеева-Касаткину. Тот не успел уклониться и пепельница ударила его точно в лоб. Он вместе со стулом грохнулся на пол и визгливо завопил:
- Караул!! Убивают!!! - и совсем стал походить на худую бабу. Премьер был прав - у этих гомиков от мужиков осталось лишь одно обличие - не больше.
Отец Валаам истово крестился и повторял: "Свят! Свят!". Остальные члены ГЧК посмеивалсь, сожалея, что пепельница была пластмассовой, а не, к примеру, хрустальной.
В кабинет ворвались два дюжих куклявых охранника и, выпучив глаза, смотрели на премьер-министра - ждали указаний.
- Уберите это дерьмо, - приказал Грязнов-Водкин, указывая на председателя общества сексуальных меньшинств.
- Куда прикажите? - рявкнул старший из охранников.
- В карцер его, сукиного сына! На хлеб и воду. Чтобы научился уважать старших.
- Это вопиющие беззаконие! - вновь завизжал Моисеев-Касаткина. - Я буду жаловаться Наисветлейшему!
Охранники подхватили его под руки и выволокли из кабинета.
- Уф, даже атмосфера стала легче! - проговорил премьер-министр, откидываясь на спинку кресла. - Скоро никакого житья от этих гомиков не будет. Не понимаю, куда только церковь смотрит.
Отец Валаам заелозил на стуле, поправил очки, огладил козлиную бородку, откашлялся, в замешательстве проговорил:
- Но у отца нашего небесного Линитима Искусителя нет прямого запрета гомосексуализма. Кроме того, святые Озалий и Кентукий были в связи, так сказать.
- Вот это и плохо, - вздохнул Грязнов-Водкин. - Потому-то они и расплодились. Давно надо организовать крестовый поход против педерастов.
- Мы, господин премьер, думаем над законопроектом, - откликнулся прокурор.
- Вот это правильно, - одобрил тот. - Только долго думаете. Однако, перейдем к делу. Так что вы предложите мне доложить Наисветлейшему Пантокрину Великому?
- Да, совсем забыл, - хлопнул себя по лбу Кулинашенский. - Нюхач в десятом микрорайоне обнаружил подвал, где скрывался шпион.
Нюхачем в городе звали старого беса, бывшего когда-то в услужении у самого Сатаны, но списанного по случаю утраты зрения. Теперь он проживал в Остальном мире и, как мог, творил людям мелкие пакости. Он обладал исключительным нюхом, которому позавидовала бы любая овчарка.
- Ну и? - встрепенулся премьер.
- Мы обнаружили в этом подвале специально оборудованную комнату.
- Дальше, дальше что?
- К сожалению, дальше ноздри Нюхача были забиты нюхательным табаком и он потерял след.
- Это лишний раз говорит о мудрости и прозорливости нашего Несравненного правителя, - Грязнов-Водкин со значением воздел палец вверх. - У шпиона остального мира в городе оказались сообщники. Пока мы не раскроем заговор, мы не можем спать спокойно. Город в любую минуту может взлететь на воздух.
- Свят-свят! - в страхе прошептал отец Валаам, перекрестившись.
В это время в кабинет влетел первый телохранитель премьер-министра и заорал:
- Господин премьер, вас строчно вызывает правитель!
- Дождался! - тяжело вздохнул Грязнов-Водкин, вставая из-за стола. Ну, ежели что, то я с вас, сукины дети, с живых шкуру спущу и голыми в Африку пущу! - И премьер-министр потряс в воздухе увесистым кулаком, направляясь к двери.
10. Пантокрин сердится.
Правитель сидел за своим огромным письменным столом насупившись, будто сыч, и недобрым взглядом смотрел на вошедшего Грязнова-Водкина.
"Знает! - захолонуло у того в груди. - Какой-то козел исполнил свой патриотический долг - заложил".
- Ну и чего скажешь? - нарочито ласково, растягивая слова, спросил его Пантокрин.
- Неувязочка вышла, Наисветлейший! - упавшим голосом проговорил премьер, стараясь не встречаться взглядом с правителем. - Сбежал шпион по дороге. - И, помятуя, что повинную голову меч не сечет, низко склонил её.
- Это как жа тебя, Петечка, понимать?! - продолжал фарисействовать Пантокрин. - Шутишь ты, али как?!
Грязнов-Водкин прекрасно изучил своего правителя, знал, что последует за этим приторно-елейным тоном Наисветлейшего, и приготовился к самому худшему.
- Какие уж тут шутки! - тяжко вздохнул он.
- Та-а-ак! - протянул Пантокрин, грозно приподнимаясь из-за стола. Но тона не изменил: - А кто это давеча мне докладал, что шпион пойман и все такое?
- Поторопился малость, Наисветлейший. Извини!
Покорность премьер-министра действовала на правителя, как красная тряпка - на быка, - лишь все более возбуждала. И уже не в силах сдерживать клокотавшую в нем ярость, Пантокрин подбежал к премьеру и так звезданул его кулаком в лицо, что, уж на что тот был крепок, но и то не удержался на ногах - упал.