Евгений Гришковец
Город
Действующие лица
Он – Басин Сергей Александрович.
Она – Татьяна, его жена.
Отец – Басин Александр Георгиевич, его отец.
Максим – его друг.
Водитель – водитель такси.
Разговор первый
Он.(разговаривает по телефону). Хорошо, хорошо!…. Это понятно,… да, знаю… Да знаю я, где это. И к кому там обратиться?… Понятно, одну секундочку, это надо записать, секундочку. (Берет ручку, перебирает разные листочки, не может найти, на чем записать.) Секундочку… о…ччерт… (Берет газету, начинает записывать с краю газеты.) Да, записываю. (Начинает писать, потом трясет ручкой, чиркает по бумаге, опять трясет.) Вот ччерт… Ну, это как всегда! Извините…секундочку, в доме ни одной нормальной ручки, щщас, подождите. (Кладет трубку возле аппарата, отходит от телефона, громко зовет.) Таня, Танечка, где моя ручка? Таня, Таня! Ччерт… (Ищет ручку, находит несколько, пробует их. Ни первая, ни вторая не пишут. Бросает их. Только третья или четвертая пишет. Берет трубку.) Алле, извините, записываю…угу…угу… семьдесят шесть?… угу, хорошо… ладно. Но на следующей неделе, боюсь, что не смогу… Нет, нет, просто другие планы… Нет, ничего такого… (Смеется.) Хорошо, я ему позвоню…Нет, не нужно, у меня где-то записан его телефон, и домашний тоже где-то записан. Не волнуйтесь, я ему позвоню… хорошо, хорошо, щас найду и позвоню,…угу, угу. Ну все тогда, пока,… ага… (улыбается)…угу,…да. Ну, пока. (Кладет трубку, оглядывается по сторонам.) Танечка!…Та-ня! Танечка! Ну что это такое?!…Таня!
Она появляется у него за спиной. Стоит, наклонив голову влево, смотрит на него.
Ну что это, в конце концов, такое?! (Оглядывается, видит ее.) Таня, что это за фокусы, ты что, не слышишь, я тут надрываюсь, зову тебя…
Она. Зачем было надрываться?
Он. Ты где была…, ты что, не слышала?
Она. Дома… Слышала.
Он. И что, не могла откликнуться?
Она. А-а-ай… (Машет рукой, отворачивается.)
Он. Ты не видела тут мою…
Она. Не видела.
Он. Ну ладно, хватит… Ты с какой стати так со мной разговариваешь? Ты что себе позволяешь?
Она. А ты почему позволяешь себе вот так вот кричать… звать… и ждешь, что я немедленно должна прибежать.
Он. Ну ты, действительно, была мне нужна.
Она. Зачем… ручку или бумажку подать?
Он. Да…ручку…У нас ни одной нормальной ручки в доме нет. Сколько я их могу домой приносить?
Она. Не знаю…, я ими не пишу, у меня есть моя, и она пишет, и она на месте. А вот ты посмотри, вот ты искал ручку и все как вытащил, так и бросил, так оно и останется здесь валяться, если я не уберу.
Он. Ну, так ты не убирай. Не убирай. Тогда я не буду тебя дергать. (Оглядывается по сторонам в поисках чего-то.)
Она. Ну, так что тебе надо?
Он. Ты…не видела мою записную книжку? Где она?
Она. Которая? У тебя их много.
Он. У меня их две. Синяя.
Она. На месте.
Он. Вот я и спрашиваю, где это место.
Она. Там, где всегда. И прежде чем звать – надрываться, вспомни и сам возьми.
Он. Ну хватит! Хватит, понимаешь! Что ты меня этим «на месте, на месте» дрессируешь?! Ну, бесполезно меня воспитывать, уже бесполезно. Нет, чтобы просто сказать – возьми там-то – и все. Понимаешь, и все. И ведь столько ругани,… а в конце концов все равно скажешь где. Зачем все это препирательство, бесполезно…, бесполезно меня приучать.
Она. Посмотри сюда (показывает на самое видное место) – вот ее место.
Он. Да?!… Трудно было сразу сказать?… (Берет книжку, листает.)
Она. Ну что… все? Я свободна?
Он.…угу…(Листает книжку, из нее выпадают бумажки, карточки, он их поднимает, перебирает.) Угу…
Она. Я свободна?
Он. Да-да.
Она разворачивается. Собирается уходить.
Танечка…ты такую голубенькую бумажку не видела?
Она.(останавливается). Не видела.
Он. Такую голубенькую. На ней были записаны телефоны. Такая… ну, голубая, листочек из ежедневника, не знаешь где?
Она. Где положил, там и возьми.
Он. Там, где я кладу, возле телефона, там нету. Подумай, ты не выбросила, ну…случайно?
Она. Я твои листочки, бумажки, записки не выбрасываю.
Он. Ну тогда куда-нибудь затолкала, лишь бы с глаз долой.
Она. Я все твои бумажки складываю сюда. (Показывает.)
Он. Там нету.
Она. Тогда не знаю, ищи сам.
Он. Танечка, Танечка, помоги мне. Эту бумажку надо срочно найти.
Она. Как же мне надоели твои эти бумажки, важные какие-то клочки (начинает перебирать бумажки), бесценные какие-то штучки, которые накапливаются, накапливаются, накапливаются.
Он. Там нету, я смотрел. (Шарит по карманам пиджака, висящего на стуле, потом осматривает брюки.)
Она. А это что?
Он. Ой…, она, вот видишь, я без тебя ничего найти не могу. (Берет бумажку и сразу хватается за телефон.)
Она. Извинись.
Он. Да-да, извини, Танечка, милая, извини. Но ты поменьше бы спорила, так вот сразу бы и нашла бы все.
Она. А я не хочу, понимаешь? Не хочу. Неужели нельзя переписать все эти бумажки в книжку, чтобы потом не метаться, не дергать меня.
Он. Я же тебе говорил, что как только перепишу их в книжку, так книжку потеряю обязательно. Танечка, не обижайся…
Она. Мне надоело это! Я что-нибудь себе намечу сделать, так нет – «Танечка-Танечка, Танечка-Танечка»!
Он. Ну в конце концов, что ты там такое неотложное делала? Из-за чего мы так вот ругаемся?… А?
Она. Какая разница! Я делала, понимаешь?! Я делала то, что мне надо было делать! То, что я сама решила сделать, то, что сама себе наметила. А ты тут решишь что-нибудь сделать, так тут же – «Танечка-Танечка, подай-поднеси».
Он. Ну ладно, ладно,…ну все, мне надо позвонить…
Она. Ну конечно! Конечно…