Через месяц она была на грани нервного срыва. К счастью, на работе она так и не сошлась ни с кем близко, так что ей не приходилось отвечать на бестактные вопросы. В такие моменты ее очень радовало, что ее личная жизнь больше никого не волнует. Если бы ее просто спросили, почему у нее синяки под глазами, она закатила бы истерику. Поэтому на работе она ходила с неприступным видом и старалась как можно меньше разговаривать.
Во второй раз она решила проглотить снотворное. Пилюли из сонной травы достать было не сложно, она съела их все. До этого они сильно поссорились, поэтому она была уверена, что Килш не потребует ее внимания до утра. Времени умереть было достаточно. Здравый смысл подсказывал ей, что стоило бы сделать это не здесь, не дома, а где-нибудь, где никого нет, но она боялась, что тогда сама из последних сил приползет к предмету своей страсти. К тому же, она рассудила, что Килш не будет знать, как поступить, а к соседям обратиться за помощью ему не придет в голову — он считал их бесполезными недоумками. Когда Айрис закрыла тяжелые веки, она увидела сон. Ей снилось, что ее любовник что-то кричит из другой комнаты. Не дождавшись ответа, он входит к ней и трогает за плечо. Он переворачивает ее на спину, начиная подозревать, что здесь что-то не так, он зовет ее все настойчивей. На его красивом надменном лице появляется вначале удивление, потом отчаяние. Он начинает трясти ее, добиваясь ответа. Но она уже очень далеко, она уходит куда-то в темноту, все вокруг гаснет. Очень долго она ничего не видит и не чувствует, а потом кто-то снова начинает звать ее по имени. В крике такая боль и такая любовь, что она нерешительно замирает на месте, прервав движение во мрак. Затем она нерешительно поворачивается.
— Айрис, Айрис, не уходи! Я не смогу без тебя! — кричит до боли знакомый голос.
Она чувствует, что ее влечет к зовущему. Она ощущает, что тот может заполнить пустоту в ее сердце. Она разворачивается и идет обратно.
Что произошло дальше, она не помнила. Когда Айрис проснулась утром, ей было очень плохо. Килш сидел в кресле рядом.
— Я сходил к тебе на работу и сказал, что ты не придешь! — мрачно пробурчал он. — Как это по-человечески! Наглотаться снотворного из-за мимолетной прихоти! Убиться по собственной глупости! Идиотизм! — он закатил глаза и театрально вздохнул.
На этот раз никакого пофигизма она не чувствовала. Скорее, она чувствовала, что была в двух шагах от покоя, а ее вырвали обратно в ад. Айрис отвернулась к стене и зарыдала. Килш порывисто вскочил, будто хотел подбежать к ней, но вместо этого выбежал из комнаты.
Потом пришла апатия. Она ходила, как робот, и только болезненно вздрагивала, когда Килш зло смотрел на нее или огрызался. Она делала все на автомате, а его истории не слушала — они были слишком красивыми и заставляли ее плакать. Килш не мог понять, что с ней происходит, он не знал, как теперь себя вести. Впрочем, как себя вести, он никогда не знал. Айрис с фаталистической покорностью понимала, что не сможет уйти от него — ее как магнитом притянет обратно. Поэтому она не уходила, но и не приближалась, закрыв душу на замок. Он всегда был рядом, это облегчало боль, хотя близость была недостаточной для того, чтобы хоть на секунду утолить голод полностью.
Все с тем же фатализмом она понимала, что так жить она не сможет, что в этом нет смысла.
Поэтому через два месяца она накопила достаточно сил, чтобы перерезать себе вены. Как это сделать правильно, она не вполне представляла. Кажется, нужно было лечь в горячую воду и резать не поперек запястий, а вдоль. Целых две недели она по ночам ходила принимать ванну, чтобы Килш, который спал очень чутко, ничего не заподозрил и не спас ее снова. А потом она сделала это, сделала с робкой надеждой наконец-то уйти навсегда.
Он все же понял, что что-то не так, и вытащил ее из воды, но как остановить кровь, не знал. Он в конце концов даже позвал идиотов-соседей, но было уже поздно — Айрис умерла. Когда пришел спешно вызванный Алхимик, он уже не смог вернуть ее душу.
Айрис оказалась в странном месте. Ее окружал смутно различимый пейзаж. Какие-то колеблющиеся призрачные очертания полей и гор, еле видные реки и овраги. Она летала в бесконечных поисках, воя от жажды и голода. Тысячи таких же, как она, кружили вокруг. Эти бесплотные существа метались, не в силах найти в призрачном мире то, к чему стремились, но остановиться не могли, терзаемые жестоким голодом. Иногда одно из существ задевало ее, и она видела чужие страдания и грезы. Кто-то из них жаждал еды, кто-то искал потерянного любовника, совсем как она сама. Некоторые хотели денег и власти, хотя что бы они с ними делали в этом мире, было не ясно. Некоторые жаждали таких вещей, о которых она не имела ни малейшего понятия. Все они стонали и кричали от непереносимых мук, не в силах утолить свою страсть, найти объект вожделения, но и не в силах перестать искать.