— Да, но это было во сне!
— Ты и сейчас спишь, — пояснила собака.
— Но я все равно не могу… как это делается?
Собака тяжело вздохнула.
— Закрой глаза, — сказала она.
Джетти так и сделал.
— А дальше что?
— Расслабься и представь, что ты стоишь в пустыне. Вокруг тебя красноватый песок. Небо яркого синего цвета. Дует жаркий ветер.
Джетти так и сделал. К сожалению, с воображением у него всегда были проблемы, он не умел представлять картинки на заказ. Он долго старался, но в пустыне так и не оказался.
— Ничего не получается, — сказал он собаке.
— Ладно, — та очень мрачно на него посмотрела. — А в чем проблема?
— Я не умею выдумывать картинки. То есть, выдумать я могу что угодно, но вот в деталях представить — нет.
— А как же ты переносился в иные миры во сне?
— А я-то откуда знаю! Это ты мне сказала, чтобы я так делал, — пояснил Джетти. — Я даже и не подозревал, что такое умею!
— Попробуй еще раз! — приказала собака.
Слик попробовал. Ничего не вышло.
— Слушай, ты что, никогда в пустыне не был? — разозлившись, собака прорычала слова так, что Джетти едва смог их разобрать. Глаза ее безумно сверкали красным. — Неужели так трудно представить себе…
— Но я и правда там не был!
Собака теперь глядела на него с плохо скрытым презрением.
— Ну ладно, тогда пошли вниз! — приказала она. — Будем пробовать по-другому.
Они спустились. Джетти огляделся. Вокруг почти ничего не было, только туман и несколько каких-то смутных силуэтов, похожих на полуфабрикаты зданий.
Собака тоже огляделась.
— Да, — сказала она, — очень запущено. Надо работать над визуализацией!
Слик согласно кивнул.
— Тогда пойдем постепенно. Видишь вон там дорожку из песка?
Он не видел.
— Присмотрись!
Джетти всмотрелся туда, куда повернулась собака. Кажется, сквозь туман и правда что-то смутно желтело. Он пошел в ту сторону.
— Не торопись! — одернул его зверь. — А то твои мозги за ногами не успеют!
Когда они подошли поближе, желтая полоска оказалась песчаной дорожкой, ведущей в туман.
— Вот по ней и пойдем, — пояснила собака.
И они пошли.
Время от времени собака указывала ему на какие-нибудь ориентиры, Джетти их замечал не сразу, а через минуту-другую. То ли у него зрение было хуже, чем у собаки, то ли…
— Скажи, — спросил он, — ты видишь лучше меня, или ты эти вещи просто придумываешь?
— Какие вещи? — спокойно спросила собака.
— Ну, вот ты мне показала красную скалу минуту назад. Я же ее не видел, пока ты о ней не сказала. Значит, ты просто внушила мне, что она должна быть, и я ее вообразил, так?
— Так, — согласилась собака. — Умный мальчик.
Они пошли дальше. Минут десять молчание нарушал только голос собаки, Джетти молчал. Но потом он не выдержал и спросил, хотя и понимал, что лезет не в свое дело:
— А как ты попала в наш мир? Как ты там оказалась, если не можешь ходить по разным мирам сама?
— Я могу.
— Можешь? — Джетти удивился. — А зачем тебе я?
— Я могу ходить по мирам, которые понимаю, — собака снизошла до объяснения. — В ваш мир я пришла по следу одного существа, так идти всегда легче. Но оказалось, что это ловушка. Существо понимало, как работает вся эта ваша… техника, понимало законы этого мира. И физические, и законы общества. А я нет. Поэтому я не могла воздействовать на реальность здесь и найти путь наружу.
— А-а… — глубокомысленно протянул Джетти. — Значит, ты пришла из какого-то такого мира, совсем не похожего на наш, да?
Собака гордо кивнула, хотя чем тут гордиться, молодой человек не понял.
— Иди к тем каменным деревьям за дюнами вот там, справа, — сказала она.
— А сейчас ты пытаешься вернуться? — Джетти двинулся в указанном направлении.
Собака снова кивнула.
Когда они дошли до рощицы странных кривых каменных березок, собака недовольно скривилась.
— Ну ладно, — сказала она. — За следующим холмом будет еще одна роща. Только деревья там будут гораздо выше. Прямые, без листьев, и слышен шум часовых механизмов, они в стволах.
— Часовых механизмов? — удивился Джетти.
— Да. Иначе как деревья будут поднимать песок?
— Поднимать песок?
— Ты что, мое эхо? — угрюмо спросило животное. — Да, поднимать песок. Деревьям тоже нужно есть. В песке попадаются кроты и белые хорьки и прочая живность, деревья питаются ими.
— А песок куда девается?
— Высыпается из ветвей.
Когда они обогнули дюну, там и правда оказались деревья. Деревья скрежетали, ветви покачивались на ветру, из них сыпались тонкие струйки песка.
Собака была довольна.
— Можешь же, если захочешь! — одобрила она. — Пошли к ним.
Когда они подошли, собака выбрала самое толстое и обошла вокруг ствола, вглядываясь в железную, проржавевшую кору. Затем она дерево тщательно обнюхала.
— Вот здесь, здесь сдирай кору! — приказала она Джетти.
Тот послушно исполнил приказание, хотя в процессе чуть не обломал ногти. Когда в стволе появилось небольшое отверстие, клацание механизма зазвучало гораздо отчетливее. Джетти заглянул в щель. Там, среди вертящихся колес и цепей был зажат белый пушистый кролик.
— Вытащи его, вытащи! — в голосе собаки послышался плохо скрываемый азарт. Она хищно облизнулась.
Джетти расширил дыру и извлек зверюшку. Та печально вздохнула, но больше не издала ни звука. Шерсть у зверька была белая-белая, а глаза — красные рубины, как у собаки.
— Давай сюда! — сказала та.
Он протянул ей добычу, и собака улеглась, довольно урча. Вскоре от кролика мало что осталось. Джетти склонился и подобрал с песка два больших рубина — бывшие глаза зверюшки.
— Теперь идем дальше! Полдороги мы уже прошли, — собака выглядела довольной.
— А тот мир, куда мы идем, там когда-нибудь бывали люди из моего мира? — осторожно спросил Джетти.
— Там вообще никогда не было людей. Ни из твоего мира, ни из какого-то другого.
Это молодому человеку не понравилось. Если его мир казался собаке таким чужим, что она была не в состоянии оттуда выбраться, не будет ли то же верно и для человека в ее мире? К тому же, Джетти вообще впервые этим занимался, по крайней мере, осознанно. Принцип он уловил, но не знал, сможет ли один вернуться.
Не удивительно, что вскоре дело у них ладиться перестало. Собака все так же объясняла ему, что он должен видеть, но у Джетти это получалось все хуже и хуже. Может даже, дело было не только в его нежелании, просто собака начала описывать какие-то совершенно абсурдные вещи. Когда прошел час, а они все так же бродили по рощам с железными деревьями и барханам, собака остановилась и злобно на него посмотрела.
— Не сопротивляйся мне, смертный! А то я тебя загрызу. А в моем мире ты можешь и выжить!
— Да, но кто сказал, что человек вообще сможет проникнуть в твой мир! Ты же сама рассказывала, что к нам ты попала, идя следом за кем-то. Сама ты даже вернуться не могла, потому что не понимала природы моего мира. А как я тогда пойму природу твоего мира. Ты же не думаешь, что я тебя умнее?
— Нет, не думаю. — Собака задумалась.
Джетти очень надеялся, что его доводы покажутся ей разумными.
— Слушай, — сказал он, — мы же пришли в какое-то место, где оба можем нормально двигаться, так? Так почему бы тебе меня не отпустить, а дальше пойти самой?
— Это неприлично! — с пиететом заявила собака. — Раз я выбрала тебя в проводники, ты должен идти со мной до конца. По-другому в нашем мире не делается.
— Но мы же сейчас не в твоем мире!
Собака оскалилась; ее зубы кажется, были из какого-то полупрозрачного молочно-белого камня.
— Это ничего не меняет! У тебя сейчас выбор такой — либо идти со мной до конца, либо я тебя загрызу, как того кролика.
Они снова тронулись в путь. Прошел еще час. Барханы сменялись железными деревьями и обратно, ничего нового не появлялось.
— Ты знаешь, — наконец заметил Джетти, — мне кажется, что я и правда не способен пройти дальше.