Исходя из этого, гриб с затейливым именем Бака-Бабяка он исключил сразу же. Помимо гриба здесь же, в парке, жил барсук. Барсук был существом мирным, только любил разыгрывать прохожих — не раз Абэ слышал жалобы на то, что в парке людей пугали странные шумы, за одежду цеплялись непонятно откуда взявшиеся ветки, а тропинки вели совсем не туда, куда им было положено. Его, как надеялся Абэ, тоже можно было не учитывать. Счастливо жить с барсуком Ясутике что-то не хотелось.
Еще один оборотень, как ни странно, жил у Алхимика. Почему Алхимик впустил в свой дом это существо, было совершенно непонятно — все знали, как он их не любит. Алхимик славился своими кампаниями против оборотней и с радостью брался за их изгнание и уничтожение. Ясутика подозревал, что мага вынудили взять ученика — очень уж Алхимик мучил бедного парня, на том просто лица не было. Мучить — мучил, но все же особого вреда старался не причинять. Оборотень, нашедший прибежище у Алхимика, был котом, не лисой, но Абэ и его сбросил со счетов, так как искренне надеялся, что его счастливая супружеская жизнь все же будет с кем-нибудь женского пола.
Несколько оборотней водились в озере. Об одном из них, рыбе-олене, Ясутика слышал от Хэй, а ей о нем рассказал Клод. Еще нескольких он просто чувствовал, хотя и не знал точно, кем или чем они были. Жениться на рыбе-олене он тоже не очень-то хотел, но тут ему пришло в голову, что, возможно, старуха после смерти стала излишне сентиментальной и неправильно истолковала результат. Может быть, его просто ждала встреча, которая изменит всю его жизнь, а не счастливый брак. Абэ но Ясутика тяжело вздохнул и все же записал и барсука, и гриб, и всех остальных.
В Лесу За Пределами оборотней было предостаточно, сам Ясутика отправил туда не одного — он тоже иногда брался за изгнание надоедливой нечисти из домов. В лесу вполне могли жить лисы, и они могли приходить в Город на охоту.
И, конечно же, сам правитель Города, Золотой Дракон, мог превращаться в человека, но его оборотнем не решился бы назвать даже Алхимик. Дракон уже давно вышел за рамки таких определений.
На этом список был завершен. Абэ посмотрел на бумажку, которую держал в руках, и задумался. С предсказаниями вообще так — ты пытаешься ускользнуть, изменить свою судьбу, а потом бац — и тебе на голову сваливается предсказанное событие, и оказывается, что ты сам помог этому случиться. Неясно было, стоит ли активно искать оборотня или наоборот, ограничить с ними контакт, или не делать ничего, а вести себя как обычно. Любые действия могли привести к предсказанному результату — не зная всех, даже самых незначительных факторов, задействованных в ситуации, невозможно было предугадать исход.
Ясутика задумался. Он и сам не вполне понимал, почему его так волнует эта встреча и почему так хочется ее избежать. Обычно Абэ не бегал от своей судьбы, но в этом случае что-то мешало ему отстраниться от происходящего и посмотреть со стороны. Будто какая-то пелена вставала у него перед глазами, когда он начинал думать о предстоящем, и эта пелена его пугала. Даже не тем, что могла скрывать что-то ужасное, а тем, что таила что-то очень важное.
Абэ закрыл глаза и очистил свой разум от мыслей. И тут он то ли задремал на солнце, то ли вспомнил что-то из своей жизни до Города. Он вдруг увидел самого себя среди смутно знакомых людей, а еще услышал чей-то тихий разговор за спиной:
— Она жила в на материке, — рассказывал невидимый мужчина, — и там причинила много горя. Но когда ее обнаружили, лиса убежала в соседнее княжество. Там ей удалось проникнуть в покои самого императора! Сколько жестокостей свершилось по ее воле — и не перечислить.
— Не может быть, чтобы это была именно она, — шепотом возразил собеседник, — ту лису давно убили. А если это даже и та самая белая лиса, то Абэ Ясутика справится с ней.
— Ха! Да он попал под ее чары! Он и сам жертва лисьих наваждений, как и наш император.
Абэ резко раскрыл глаза и уставился на водную поверхность. Чем бы ни было это видение — воспоминанием ли, сном… — оно явно имело отношение к волновавшему его вопросу.
Абэ встал со скамейки и направился в библиотеку во Дворце. Потом нужно было еще посмотреть архив Храма Тысячи Богов, там тоже могли быть записи о лисах.
У Хэй в Городе было всего трое близких друзей: Линор Исет, Абэ Ясутика и Клод.
С Клодом было весело, хотя по временам он Хэй и раздражал своей самоуверенностью в самые неподходящие моменты и полным ее отсутствием тогда, когда она была нужна. С Линор можно было обсудить всех общих знакомых, и Клода в том числе. С Абэ… с Абэ можно было просто в тишине выпить чаю или почитать книгу, сидя рядом. С ним Хэй готова была видеться чаще всего, но именно из-за этого своего желания, постоянно откладывала встречи, боясь переусердствовать. С Ясутикой ей вообще приходилось быть очень осторожной. Мало того, что он нравился ей внешне — невысокого роста, с изящными чертами лица, с тонкими руками, — мало того, что ей было с ним очень уютно и спокойно, и мало того, что он был единственным, в чьем присутствии не стеснялась разговаривать Кость, так Хэй еще и чувствовала в нем сородича. Пусть очень дальнего, возможно, кто-то из его далеких предков был из ее народа. Сам Ясутика, как ни странно, об этом не подозревал. Кажется, он до сих пор не понял, кем Хэй Хусянь была на самом деле, хотя уж он-то должен был раскрыть ее маскировку в первую очередь. Видимо, дело здесь было во взаимной связи, которую оба почувствовали, едва увидев друг-друга. По временам у нее возникало стойкое ощущение, что с Абэ они были знакомы и до Города. Наверное, именно это не давало магу беспристрастно взглянуть на Хэй и понять ее природу.
Она не помнила почти ничего о своей жизни до Города, как и остальные, но чувство узнавания и странные эмоции по отношению к Абэ явно достались ей из прошлого. Хорошее их связывало или плохое, она не знала.
Враг же у Хэй был только один — Алхимик из Города Зимы. Сама она против него ничего не имела, до тех пор, пока Алхимик не начал выслеживать ее по всему Городу, и явно не с самыми хорошими намерениями. Вызвано это было двумя причинами. Первая — уж Алхимик-то точно никакого отношения к ее прошлому не имел и, будучи не самым неумелым колдуном, сразу же разгадал, кто она на самом деле. Вторая причина — он очень, очень не любил оборотней.
Кто из них ему насолил и откуда взялась эта ненависть, Хэй не знала, как и не знал никто из ее знакомых. Кажется, у мага просто была какая-то фобия, с которой он боролся самым простым известным ему способом — уничтожал то, чего боялся.
И другие маги в Городе тоже, бывало, принимали заказы на уничтожение оборотней, но только если те досаждали людям. Да и то Абэ Ясутика, например, обычно пытался найти мирное решение, а не убивать виновника беспорядков. Другое дело Алхимик — едва обнаружив оборотня, он сразу же начинал военные действия, вне зависимости от того, мешал оборотень кому-то или нет. Хэй, конечно, нельзя было причислить к мирным оборотням, но она была уверена, что Алхимику о ее ночных похождениях ничего не известно.
К счастью, узнав, что Хэй дружит с Абэ, Алхимик решил держаться от нее на расстоянии. Изгнание оборотня — это одно, а борьба с другим магом — совсем другое. Алхимик рисковать не хотел.
Таким образом, учитывая, что Абэ жил в самой северной части Города Осени, Линор — в центре Города Весны, Клод — в Городе Лета, у Площади Стихов, а Алхимик в Городе Зимы, у Сада Снежных Деревьев, мест, где Хэй могла охотиться без страха, что ее застанут за этим занятием знакомые, оставалось не так уж много. При выборе места и времени нужно было соблюдать предельную осторожность.
Сейчас Хусянь стояла, прислонившись к стволу раскидистого дерева, скрытая тенью. Она в раздумьях смотрела на студента, читающего сборник поэзии. С чего она взяла, что этот человек — студент, она не знала, ничто в облике молодого человека на это не указывало. Впрочем, в таких вещах Хэй Хусянь редко ошибалась — студентов она определяла инстинктивно.